– Я испугалась, – ответила она с заминкой.
– Чего ты испугалась?
– Что ты меня убьёшь. Ты посмотрел так, будто моя жизнь ничего не стоит.
Я лишь рассмеялся на её слова и упал обратно на подушку. Она облокотилась на постель одной рукой, выставляя мне на обозрение свою грудь. Всё ещё смотря в сторону, она вытирала глаза. Я же уже проснулся и не мог просто так уснуть.
Сгребя Крину в охапку, я подмял её под себя и уткнулся носом в шею, вдыхая запах женского тела вперемешку с какими-то духами. Лишь спустя несколько секунд я понял, что она с силой сжала колени, не позволяя мне что бы то ни было сделать.
Удивленный, я сел и посмотрел на девушку. Она лежала, отвернувшись в сторону, с таким выражением лица, будто вот-вот расплачется.
– Мы трахались лишь несколько часов назад, – я не скрывал раздражения в голосе. – Что изменилось?
– Вот опять, – сказала она и всхлипнула, после чего посмотрела мне в глаза. – Кто я для тебя, Димир?
Твою мать! Уж от кого, а от демоницы я не ожидал подобной байды. Этого мне ещё не хватало – выяснения отношений с подстилкой.
– А кем ты должна быть для меня? – я решил действовать на опережение, чтобы понять истинное значение её вопроса. – Или, может, следует спросить другое: кто я для тебя?
– Ты уходишь от ответа.
– Да неужели? – я лишь усмехнулся на попытку подловить меня. – Отвечай, я хочу узнать.
– Я, – она как-то растерянно опустила взгляд. – Ты.
– Говори как есть. Обещаю не ругать, что бы ты не сказала.
– Кажется, я люблю тебя.
Она сначала посмотрела мне в глаза, ища поддержки, наверное, но не найдя понимая повернулась на бок и закрыла лицо руками.
– Почему?
Она замерла и непонимающе посмотрела на меня.
– За что могла полюбить? Не припомню, что бы давал каких-то надежд. Я всегда был груб с тобой. Если это такая шутка или попытка повлиять на меня, то ты ошиблась с методами.
– Ты был добр ко мне. Никто и никогда не был настолько добр ко мне.
– Это когда, интересно? – усмехнулся я. – Когда избивал тебя? Когда насмехался над тобой в гробу? Или когда позволил Адским Псам откусить тебе руку?
– Тогда в пещере с грибами ты спас меня, хотя сам был ранен. Ты защитил меня от Фавония.
– От Фавония? Что-то не припомню. Или это когда ты пришла и легла на пол моей комнаты в башне? – внезапно понял я, о чем она.
– Да. Почему ты это сделал? Ты мог прогнать меня, но позволил лечь в теплую постель.
Я лишь пожал плечами.
– Не знаю, я не задумывался об этом.
– Так кто я для тебя? – с надеждой в голосе спросила она.
– Рабыня.
Я смотрел на неё безэмоционально, пока смысл сказанных слов постепенно доходили до неё.
– Но почему? Ты не обращаешься со мной как с рабыней! Даже сейчас, когда я не захотела, ты не взял меня силой. Рабов бьют и используют их тела, когда захотят, но ты так не поступаешь.
– Крина, за что мне любить тебя? Ты себя видела со стороны?
– Я что, уродина? – как-то неуверенно спросила она.
– Ты красива. Но что у тебя есть кроме лица и тела? Демонические навыки и те ты ленишься развивать. На что ты годна? Если бы не мои тренировки, ты бы вообще не смогла сражаться. Ты посредственность. Так за что мне любить тебя? Ты пустышка в красивой оболочке.
– Но я. Почему? Почему тогда? Раз уж я настолько плоха, то почему ты не бросишь меня, не убьёшь?
– Вряд ли ты сможешь это понять. У тебя нет идеалов, нет принципов. Куда дунет, туда ты и качнешься. Ты могла бы кому-то показать свою печать, но не сделала это.
– Но ты запретил мне!
– Вот именно. Чего ты испугалась? Боли от печати? Или что я разозлюсь?
Она смотрела на меня и не знала, что сказать. Она хотела что-то возразить, но не могла.
– Когда мы вернемся – я попрошу Фавония снять печать.
– Ты освободишь меня? Но почему? Я тебе больше не нужна?
– Не знаю, может мы ещё сможем поработать вместе. Но я больше не вижу смысла в этой печати. В башне наши пути разойдутся.
– Но… Я не хочу…
– Что? Ты будешь свободна, иди и делай что хочешь.
– Я хочу быть рядом с тобой.
– Зачем? Ты думаешь, что со временем я смогу полюбить? Такое ничтожество, посредственность? Так что нет, даже не надейся. К тому же, я не нуждаюсь в чьей бы то ни было любви.
Я лёг и повернулся к ней спиной, показывая всем своим видом, что разговор окончен.
* * *
На следующее утро после завтрака мы покинули город. Я не видел никакого смысла в лошадях, так как мог передвигаться напрямую через лес, не делая крюк по дороге. Сразу от гостиницы я почувствовал слежку и [Аурой жизни] определил двоих, как Крина и говорила. Кстати, сама она шла рядом молча и с обиженным видом.