«Да точно не выйдет», – кисло подумалось мне. Дверной косяк, с вырванными петлями можно было только камнями закладывать.
– Странник. Ты жив, что ли, остался? – вдруг раздался вдруг женский голос поблизости.
– У меня этот факт не вызывает сомнений.
Я обернулся и удивился. А что здесь Анжела-то делает?
Выглядела девушка жутко. Мочки ушей, в которых когда-то сияли золотые громоздкие серьги, оказались порваны и кровоточили. Глаза едва можно было различить на опухшем избитом лице. От юбки осталось одно название. Ткань была разодрана так, что могла сразу переквалифицироваться в половую тряпку.
– Хочешь серебро найти? – усмехнулась смуглянка.
Не надо ей было так улыбаться. Мне стали мгновенно видны свежие дыры вместо ряда ровных белых зубов.
– Зря стараешься, дурачок. Солдаты нашли его и всё забрали. Абсолютно всё!
– Тогда бы ты не вернулась. Не так ли?
– Это моё дело и мои деньги! – взъярилась женщина. – Я их честно заработала!
– Странно, что это именно ты говоришь о честной работе.
– Мразь! Да я тебя за такие слова убью!
– Дать совет, что ли? – наставляя на Анжелу острие меча сказал я. – Если не хочешь оказаться с перерезанным горлом, то не надо мне угрожать.
– Пошёл ты!
– Я никуда не уйду до утра…
Я хотел сказать больше, но туман в сознании сгустился и от этого меня вновь пошатнуло. Болезненная пульсация в голове стала намного сильнее, однако я взял себя в руки и через силу продолжил говорить как ни в чём не бывало.
– Поняла расклад? Если хочешь, чтобы я обдумал, стоит ли приглашать тебя составить мне компанию в пещере, то постарайся быть вежливее и полезнее. Отвечай – что стало с моей девочкой?
– Откуда ж мне знать? Едва меня нашли, как эта дрянь Эльза завопила о том, какое я дерьмо! Так что все сучки уехали в сторону Оженя, а меня солдатне убить приказали, но, как видишь, я смогла убедить их этого не делать… Так пропустишь?
– Да. Входи.
Я убрал меч в ножны, поднял ранее собранную сумку и пошёл прочь по тропе.
– А сам-то куда? Ночь же скоро!
Вот именно. Ночь скоро, а вокруг тебя уйма свежих трупов и выбитая дверь. К кому поспешит вся нежить? К одинокому бродяге, натёршемуся убивающим запах порошком, или к тебе на аромат смерти? И уж тем более мне станет безопасно, когда из пещеры послышится привлекающий ночных охотников девичий визг.
Ноги сами собой ускорили шаг, хотя голова после падения словно на тысячи кусочков раскалывалась. Наверное, я всё же получил сотрясение мозга. И не самоё лёгкое. Во всяком случае, когда сумерки плотно сгустились и показались первые звёздочки, меня всё же вырвало. В глазах потемнело и далеко не из-за времени суток. Так что, хотя мною и были предприняты героические попытки продолжить путь, я всё же свалился на землю и вновь потерял сознание.
***
Новое пробуждение пришлось на время незадолго перед рассветом. Луны уже скрылись, но ночной мрак перестал быть непроглядным. Я с трудом поднялся. Одежда промокла от холодной росы… Зато, может, плащ стал почище? Или не надо так обманываться? Ощущения говорили, что я превратился в самого настоящего бродягу. От меня явственно несло потом несмотря на порошок из белороканского корня. Если бы ещё и борода росла, то… хотя, нет. Куда ещё хуже? Из Предвестника, из мага, познающего исключительное могущество, из властелина над потоками энергий мне оказывается было суждено превратиться в… вот в это.
Ноги едва передвигались. Им просто не хотелось никуда идти. Они вынуждали меня поддаться отчаянию, сесть на какой-либо камень и уткнуть в ладони лицо. В этот миг я проклинал всё. И Эветту, за то, что она была в моей жизни, и Хозяев, зато, что они так поглумились надо мной с этим заданием, и даже на самого себя. Как можно было добровольно опуститься на самое дно? Неужели я всерьёз думал, что мне это необходимо и принесёт душевный покой? Это ведь из-за себя самого я здесь застрял. Тащусь не пойми куда за какой-то плаксивой девчонкой. Надо ли мне это? Не лучше ли остановиться? Бросить всё. Оставить. Забыть!
Великая Тьма, ну как же я хочу домой в междумирье! Мне же надо над мирами властвовать, а не вот это вот всё…
Однако я уже поставил перед собой цель и, словно автомат, шёл к ней. И постепенно во мне осталось только одно ощущение – чувство потерянности.
Когда я подошёл к маленькой деревушке, называемой Оженем, местные уже должны были приняться за работу. Пусть корнеплоды ещё зрели, но настала пора собирать злаки. Да и яблоки раньше времени налились соком. Их спелый аромат разносился по всему селению, приглушая запах куриного помёта и коровьих лепёшек. Однако все жители благополучно отлынивали от дел, столпившись у высокого столба в центре деревни. Такие частенько устанавливали в Амейрисе, как я заметил. Их называли Позорными. Именно там проходил самосуд. Так что я сделал вывод о том, что сегодня какому-то бедолаге крайне не повезло оказаться не в том месте и не в то время, и хотел было пройти мимо, но тут женщина неподалёку сочувственно сказала: