Если все получится удачно, то Володя полагал, что ему простятся его неблаговидные поступки и очень может быть удастся восстановиться в органах. Он также видел, каким официальным почетом пользовались во времена его юности участники войны в Афганистане, льготы тоже не мешали бы. А еще, он сам себе не хотел в этом признаваться, но эта мысль довлела над всем: «Да что я, тварь дрожащая или право имею». В конце концов, сколько можно быть ничтожеством. Ну и пускай убьют, в конце-то концов. Какой от меня прок в этой жизни. Так мать сорок дней поплачет, а то сорок лет плакать со мной придется. Ведь впереди стена, тупик. Война может тоже не выход, но это хотя бы какое-то действие. В любом случае посмотрю на мир, увижу, то, что для моих знакомых совершенно неведомо. Вон они только треплются о военных делах, а тут удастся самому пострелять. А там приеду, может и с Наташкой что-то склеится. Ведь не может быть, чтобы она не увидела, что в отличие от ее «женихов» я человек куда более мужественный и не только на словах, а и на деле. Если сейчас меня считают за ничтожество, только потому, что нищ, слаб физически, да еще и морально подавлен, то после войны, наверное, поймут, что у меня еще есть порох в пороховницах. А может быть — Вова продолжал мечтать — удастся стать офицером (ведь образование то высшее) и продолжить служить до пенсии. Тоже неплохой вариант решения проблем. Нет, в любом случае надо идти в военкомат и доводить дело до конца.
Был вечер пятница, и предстояло еще два дня мучительного бездействия. Вовка торопил время. Он мечтал заснуть и не просыпаться до понедельника. Теперь он понял, что надо делать. Мозг услужливо предоставлял ему аргументы в пользу сделанного выбора и через десять минут после возникновения замысла Вовка только и жил мыслью о предстоящем оформлении в армию. Очень хотелось поделиться с кем ни будь, своими соображениями, спросить совета, что и как лучше сделать. Но никого, кроме ленивого кота Барсика, в доме не было, а он не был расположен к общению с хозяином.
В это время, отчаянно мяукая, Барсик подбежал к двери, почуяв приход хозяйки и стал скрести дверь. Вовкины размышления прервал приход матери. Войдя в кухню, старушка поставила сумку и только теперь посмотрела на сына. Увидела она то, что и ожидала увидеть. Слегка пьяный, с нездоровым блеском в глазах, Вовка сидел на стуле, уставившись в телевизор. Тяжело вздохнув, мать спросила:
— Ну что пришел? А, опять пил.
— Да, пил, а что делать? Что ты можешь предложить?
— Берись за ум, да живи как все. Работай, матери помогай, — пошли дежурные, набившие оскомину материнские поучения.
Если бы они могли быть хоть как-то воплощены в реальную жизнь, то Вовка, может быть, и принял бы их к сведению, но не совсем ординарная ситуация, в какую он попал, требовала неординарного решения. А его мать подсказать явно не могла. Она жила в каком-то своем мире, где все люди добившиеся успеха и твердо стоящие на ногах были честные, умные, трудолюбивые и добрые. А те, кто подобно Вовке и его окружению опускались на дно, были все до единого жалкими пьяницами и бездельниками. Может быть, в какой-то степени это и было правдой, но именно в какой-то степени. Как наверху, так и внизу существовало множество оттенков и нюансов. Мир-то не черно-белый. Мать не могла понять события последних лет и по старинке считала, что своим трудом и способностями честный человек может всего сам добиться. И те, кто добились успеха в жизни, вне всякого сомнения, люди достойные, так как негодяй в этой жизни должен и находиться там, где ему положено, то есть внизу, на дне. В своем сыне она видела только пьяницу, точно такого же, как и те, что валяются под заборами. Здесь она не проводила никаких различий. А его не всегда удачные амурные похождения рассматривала как плод алкогольного помешательства, приведшего сына к дикой, по ее мнению половой распущенности. Она почему-то думала, что люди в подавляющем большинстве бесплотные создания. Вовка подчас недоумевал, как он вообще мог появиться на свет при таких материнских воззрениях.
— На работе уже три дня не был, — продолжала мать.
— А что там делать? Клиентов то все равно нет. Вон, с утра позвонил, а там никто обо мне и не спохватился, — вяло отвечал Вовка. — А нет клиентов, не за что и деньги получать, а за так чего туда ходить.
— Работал бы, да не пил, — продолжала мать, — и клиенты были бы и деньги.