От этой песни, честно говоря мне захотелось есть еще больше. Затем дед сыграл еще пару песенок, которые он пел уже вместе с девчонкой. Та ловко отбивала ритм на барабане. Песенки были такие зажигательные, что я невольно сам стал постукивать в такт хвостом, а Жорик, так вообще, пустился в пляс...
Потом дед и внучка доели остатки сыра. Нам с Жориком снова перепало по малюсенькому кусочку от внучки. Справедливости ради, ее собственный кусочек был не намного больше нашего. Впрочем, как и у деда.
-Ничего внученька, скоро будет постоялый двор Мрачного Кевина. Уж там, мы обязательно что-нибудь поедим,- сказал он и отломил от своего сыра большую часть.
-А ну-ка, Стеция, открой рот. Вот так... Молодец. Теперь давай жуй и глотай. А то я тебя знаю: сейчас опять этой живности весь свой обед скормишь, а нам с тобой силы еще потребуются для вечернего выступления...
Но Стеция, тайком от деда, все равно умудрилась выдать нам еще по крошке сыра.
“Вот ведь какая славная девчонка!”- пропищал мне Жорик, счастливо поблескивая своими черными глазками. Я был полностью с ним согласен.
Глава 24. На постоялом дворе
Уже в сумерках мы подъехали к постоялому двору Мрачного Кевина, где по заверениям старика, их с внучкой, а значит и нас с Жорой, ожидал ужин.
Издали постоялый двор напоминал маленькую крепость или форт: высокий забор из заточенных кольев, тяжелые обитые железными полосами ворота, которые оказались уже запертыми.
Старик долго стучал по одной из гремучих створок, пока, наконец, из-за ворот неприветливый голос не прокричал:
- Кто?
-Любезный Кевин, это я - бродячий музыкант Якоб и...
-Мест нет!
- И моя внучка Стеция. Если ты помнишь, мы давали здесь представление в начале весны...
-Помню-не помню, какая разница? Место-то все равно нет...- отвечал голос.- Так что езжайте своей дорогой, музыканты...
Старик заметно разволновался.
-Но как же так, Кевин? Не оставаться же нам ночью в поле? Сам знаешь какие нынче времена... А у меня внучка....
- Все - полна коробочка, так что езжайте подобру-поздорову дальше...
-Любезный Кевин, мы готовы выступить перед твоими постояльцами всего лишь за ночлег и скромный ужин... Нам многого не надо: хлеба да воды, да овса для Асмуса... Асмус - это лошадь...
За воротами ответили молчанием.
-Кевин, Кевин, не уходи, у меня есть немного денег. Я готов заплатить...
После несколько затянувшейся паузы, одна из створок ворот чуть приоткрылась и наружу высунулся кончик носа и жиденькая борода:
-Хорошо, три монеты. Это будет стоить три серебряные монеты. За тебя, внучку и твою лошадь. Конечно, за повозку тоже надо было бы взять, ну так уж и быть... Я сегодня добрый. Всего лишь три монеты за место на постоялом дворе...
-А сюда входит ужин и овес для Асмуса?
-Я же сказал, только место.
-Три монеты! Но это же все что у нас осталось... А как же ужин и овес? Возьми хотя бы две или две с половиной, а Кевин?
-Воля твоя, ночуйте в поле...
Створка захлопнулась.
-Хорошо- хорошо, я согласен, - испугался старик. - Три так три.
Ворота снова открылись.
-Давай, проезжай, -махнул рукой Мрачный Кевин, и я смог, наконец-то, рассмотреть его. Длинный крючковатый нос, козлиная бородка, волосы собранные на затылке в жидкую косичку и вечно сощуренные глаза. Одет он был в некое подобие цветастого халата, с широким поясом.
- Спасибо тебе, любезный Кевин, - беспрестанно повторял Якоб и разве что не кланялся.
- Только уже не обессудьте, я поставлю вас у самой конюшни. Другого места у меня просто нет. И это: давай сразу рассчитаемся, а то утром мне недосуг будет.
Старик полез куда-то за пазуху и, достав оттуда небольшой узелочек, быстро развязало его трясущимися руками. В узелочке оказались три тускло блеснувшие серебром монетки, словно три пойманные в сети рыбки.
Мрачный Кевин смахнул их себе в ладонь и, взяв Асмуса под уздцы, повел нас внутрь постоялого двора. На всякий случай, мы с Жориком спрятались на самом дне повозки: кто знает, какие у Кевина правила в отношении котов и крыс. Хотя про крыс и так все понятно. Их нигде не любят.
Мрачный Кевин не обманул: постоялый двор был действительно полон. Мы едва могли проехать между массы повозок и возов, загромождающих все свободное пространство. На террасе, что шла по периметру всего длинного похожего на сарай дома, располагались сами постояльцы: купцы, солдаты, какие-то подозрительного вида субъекты. Здесь же стояли столы, за которыми одновременно десятки людей ели, играли в кости или просто пили вино из грубых глиняных кружек, обсуждая дела и сплетни.