«Шлите помощь в Фермопилы! Ксеркс уже близко, а нас слишком мало, чтобы отразить его!»
Спартанские эфоры еле выслушали их. Спарта торжественно справляла ежегодный праздник Карней в честь Аполлона Карнейского. Спартанцы не могли прервать богослужения.
— Скажите Леониду, — сурово ответили эфоры гонцам, — что мы не можем нарушить наши обычаи и выступать, пока луна еще не достигла полного света. Как только наступит полнолуние, мы придем ему на помощь. К тому же мы не можем прервать праздник и оскорбить бога. Пусть ждет.
Ничего не добились гонцы и у союзников. Эллинские города праздновали в Олимпии, проводили Олимпийские игры. Там на стадионе шла борьба, мчались кони, юноши соревновались в беге, в метании дисков и копий… Праздничная толпа, увлеченная состязаниями, теснилась вокруг стадиона, забыв все на свете. Это тоже делалось для услады богов, и нарушать олимпийские празднества было нельзя.
— Девятнадцатого боедромиона[21] Олимпийские игры окончатся, — отвечали гонцам союзники, — и тогда мы придем к вам на помощь.
Один за другим вернулись вестники к Леониду. От их вестей лицо Леонида осунулось и брови сомкнулись над его синими глазами.
— Что будем делать? — спрашивали военачальники.
— То, что должны делать, — отвечал Леонид, — готовиться к битве и сражаться с врагом, когда он придет.
Ксеркс уже знал, что в Фермопилах стоит эллинский отряд. Он велел послать туда лазутчика, пусть разведает, много ли там войска и что они думают делать.
Лазутчик вернулся и тотчас явился к царю:
— Странные дела я видел, царь. Я видел лишь немногих воинов, они стояли на страже перед стеной. Но одни из них упражнялись, бросая копья, другие боролись, а третьи расчесывали свои длинные волосы и украшали голову цветами!
Царь засмеялся:
— Так-то они готовятся к сражению? Не понимаю.
Он велел позвать Демарата.
— Объясни мне, Демарат, ты ведь спартанец: почему эти люди ведут себя так легкомысленно, когда им надо готовиться к битве?
Демарат тайно вздохнул, он знал, что делают люди его племени.
— Ведь я уже раньше рассказывал тебе, царь, об этом народе. Это спартанцы. Но ты поднял меня на смех. Для меня, царь, говорить правду наперекор тебе — самая трудная задача. Но все же выслушай меня теперь. Эти люди пришли сюда сражаться с нами, и они готовятся к битве. Таков у них обычай: всякий раз, как идти на смертный бой, они украшают себе головы. Знай же, царь, если ты одолеешь этих людей и тех, кто остался в Спарте, то уже ни один народ на свете не дерзнет поднять на тебя руку. Ныне ты идешь войной на самых доблестных мужей в Элладе.
Ксеркс внимательно слушал Демарата. Кажется, он говорит правду, вон у него даже губы дрожат. Но все-таки можно ли этому поверить?
— Как же они при таких малых силах будут сражаться с моими полчищами, Демарат?
Демарат пожал плечами:
— Поступи со мной, как с лжецом, царь, если будет не так, как я тебе говорю.
— Подождем несколько дней, — с сомнением сказал Ксеркс. — Я уверен, что они одумаются и обратятся в бегство и мы спокойно, без сражений пройдем в Элладу. Пошлите гонца — пусть сдадут оружие.
Демарат поклонился царю и ничего не ответил.
Прошло четыре дня, как гонцы вернулись к Леониду. Каждый день защитники Фермопил ждали появления врага. Каждый день брали в руки оружие, не зная, чем этот день кончится — останутся ли они живы или погибнут.
Начала появляться надежда, что персы промедлят до полнолуния, когда Спарта наконец сможет выступить в поход.
На пятое утро на дороге показался небольшой отряд. Эллины насторожились:
— Персы!
Это были посланцы персидского царя. Краснобородый перс в высокой шапке выступил вперед:
— Великий царь Ксеркс говорит Леониду: «Сдай оружие!»
— Царь Леонид говорит Ксерксу: «Приди и возьми!» — ответил Леонид.
Перс в изумлении от такой дерзости несколько мгновений молча смотрел на него.
— Знайте, — продолжал он с мрачной угрозой, — воины царя столь многочисленны, что могут, пустив стрелы, затмить солнце!
— Тем лучше! — крикнул кто-то из спартанцев. — Значит, мы будем сражаться в тени!
Персы повернули коней.
На другой день в Фермопилы вступили персидские отряды. Высокие войлочные шапки, пестрые одежды, сверкающие железными чешуйками рукава, копья, торчащие над головой… Они двигались потоком во всю ширину дороги, и конца этому потоку не было видно.