Хартунг положил трубку, выключил телефон, откинулся на спинку стула и провел рукой по красному пластиковому цветку.
29
Рука Ландмана дрожала, когда он набирал номер Евгения. Он не общался с братом с тех пор, как забрал его из тюрьмы. От матери Ландман знал, что Евгений живет в Мюнхене и работает в игорном клубе. Он много раз собирался позвонить, но его смущал их последний разговор. В особенности его собственная бурная реакция на сомнение брата в героической истории Хартунга. «Я не вру! — закричал он тогда. — Мой мир устроен иначе, чем твой, я не такой, как ты!»
При этом он понимал, что давно уже стал похож на своего брата. Но понял он это почему-то только в тот день, когда стоял на парковке перед тюрьмой, обнимая Евгения.
Услышав его голос в телефоне, он чуть не заплакал.
— Как жизнь, брат? — спросил Евгений.
— Мне нужна твоя помощь.
— Без проблем, Алекс, что нужно сделать?
Теперь уже Ландман не смог сдержаться, слезы стекали по его подбородку и капали на телефон.
— Не знаю, с чего начать, — сказал он, тихо всхлипывая.
— Эй, малой, все будет хорошо, не переживай. Просто расскажи мне все.
— Я чувствую себя по-свински из-за того, что не поддерживал тебя, пока ты был в тюрьме. Я считал, что я лучше тебя.
— Алекс, ты лучше меня, всегда был лучше. А я был придурком, я это заслужил. Но братья всегда братья, ты это знаешь. Так что давай, выкладывай, что стряслось?
Ландман рассказал брату все, и ему стало легче.
— Потрясная история, — сказал Евгений, — и обнадеживающая.
— Обнадеживающая?
— Ну да, я уж было подумал, что ты в самом деле стал настоящим порядочным немцем, парнем с нимбом, который всегда поступает правильно. Таким папа тебя всегда представлял. А теперь я знаю, что ты такой же человек из плоти и крови.
— Если Хартунг сейчас сделает из себя раскаявшегося грешника, я потеряю все. Не только работу и деньги, но и Симону, ты же знаешь ее, она бросит меня.
— Не хочу умничать, — сказал Евгений, — но ты помнишь, я всегда отговаривал тебя от отношений с Симоной.
— Да, я помню, ты советовал мне найти жену на родине, которая носит платок, не умеет читать и не выходит из дома…
— И которая не бросит тебя в трудную минуту. Братец, я испытал это на собственной шкуре. Немецкие женщины, как стервятники, обгладывают тебя, а при малейшей опасности улетают.
— Пожалуйста, давай не будем сейчас углубляться в эту тему. Что мне делать с Хартунгом?
— Ты должен дать ему понять, что, если он тебя подведет, ему будет ужасно неприятно.
— Да, но как?
— В качестве первого предупреждения мы обычно отрезаем ухо.
— Нет! Только не так!
— Ах, точно, ему же еще выступать с речью. Тогда палец.
— Нет! Мы ничего не будем отрезать. Запугать — да, но это не значит, что надо калечить его!
— Ты у нас босс, я только предлагаю действенные варианты. Для слюнтяя, который боится насилия, пары сломанных ребер будет достаточно. Хотя… тогда он не сможет ходить, это тоже не годится. Не волнуйся, Алекс, я что-нибудь придумаю.
— Пообещай, что не сделаешь с ним ничего ужасного.
— Да, да, я только припугну его. Надо все-таки оставить парочку сувениров, чтобы не забыл тебя слишком быстро. Но не вопрос, пройдусь по нему по бабской программе. А если не поможет, навещу еще разок.
— Знаешь, где эта гостиница?
— Как раз смотрю по навигатору. Биберсбах, да, вот оно. Не проблема, брат, это меньше двух часов на машине. Считай, вопрос решен.
— Спасибо. И, Евгений…
— Да?
— Прости, что сразу не сказал тебе правду. Такого больше не повторится.
— Я знаю.
30
В дверь номера постучали. Это была Натали — она заехала за отцом. Натали спросила, как дела, Хартунг молча ее обшит. Они вышли из пансионата и немного прогулялись по главной улице. Натали рассказывала о спокойной, но вовсе не скучной жизни в Биберсбахе. О мальвах, лабрадоре, белых грибах, которые они собрали вчера в сосновом бору неподалеку от дома. Отец с дочерью прошли мимо супермаркета «Лидл» — на его фасаде висел огромный плакат с фотографией Хартунга: «30 лет назад пала Стена, а наши цены падают всегда». Натали сказала, что проезжает мимо него каждый день и, если никто не видит, машет плакату рукой.
Они свернули на одну из мощеных дорожек, поднимавшихся к виноградникам. Натали рассказала, как этим летом они нашли в саду сойку со сломанным крылом. Себастиан вместе с детьми построил ей домик, а Натали собирала жуков и гусениц и кормила ими сойку прямо с руки. Хартунг отставал от дочери на полшага и, украдкой любуясь ею, наслаждался рассказами.