Корак уступал в скорости. На то было много причин. И то, что вооруженная ятаганом демонесса за счет сокращения дистанции получала возможность наносить удары лишь движением кисти, когда Падший с массивным мечом был вынужден пятиться, пытаясь выйти на расстояние в длину своего клинка. И то, что даже насыщенное обильной порцией энергии человеческое тело уступало в пластике демоническому. Аирош несколько раз уклонилась от удара, выгнувшись до состояния, когда даже смотреть на нее было больно.
Корак первый вспомнил, что родом из мира меча и магии. И пусть меч он сжимал в левой руке, смещаясь постоянно тоже влево, не давая Аирош пространство для маневра, заставляя преследовать его поворотом корпуса так, что демонесса закрывала своими атаками себе же обзор, на магию они как-то оба прекратили полагаться до тех пор, пока Корак простым движением, не начиная выдумывать сложные структуры, не пнул Легионера сгустком воздуха в живот.
Демонесса интуитивно напряглась, вспыхнула активная аура, которую она наносила на себя перед боем, но ненадолго она потеряла координацию. Корак, усвоивший давний урок, сблизился и стукнул ее по зубам, опрокинув. Сам допустил ошибку, не отскочив сразу же; хвост с острой пластиной полоснул по незащищенному заклинанием животу Падшего, разрезал футболку. Черная, она намокла, потемнела еще больше. Корак даже вскрикнул от непривычных ощущений, но успел ринуться назад, увернувшись и от следующего удара хвостом и от заклинания, которое демонесса пустила без жестов, выкриком.
Кровь капала из разбитых губ Аирош, она опасливо вытирала ее рукавом, будто боялась, что придется ее глотать.
Корак непозволительно сунул руку в карман и несколько ударов парировал одной левой. Ударь Аирош чуть сильнее, меч бы совсем вылетел из рук Падшего. Корак вновь попытался добавить магией после череды обменов ударами, но Аирош, быстро сотворив симметричное заклинание, переборола его. Время не работало на Корака, это точно. Спасал запас энергии от Влада и Астарте, они были превосходными магами на Земле и четко распоряжались своей силой из опыта. Но полученное от остальной Гвардии быстро таяло, проявлялась угроза получить какое-то сильное боевое, не смочь отразить его и остаться тенью на земле, как оставались жители Нагасаки. Страшные тени до сих пор летают по интернету, будоража умы…
Корак отпрыгнул, ненадолго прервав баталию. Наконец вынул из кармана руку и кинул на землю металлическое перо, такое же, какое подарил Астарте при их знакомстве. Дрогнул воздух внутри купола, раздался крик, точнее Крик, даже Вопль. Так кричит Баньши, предвестница погибели, ипостась Смерти в их мире, в Кареоне.
Сражающиеся упали одновременно. Испуганная жутким криком Аирош попыталась воспользоваться положением напуганного Корака и, прокричав несколько строк магических формул, не получила результата. Он медленно поднимался, и близость родной силы пробуждала сидящего где-то внутри демона. Он на глазах сменил повадки на кошачьи, двигаясь пластично и пафосно. Кораку казалось, что он загнал Аирош в тупик, что теперь он — охотник, а не жертва. Кровь демонессы не сворачивалась, приходилось часто вытирать ее, отвлекаться.
— Перо из Крыла Смерти, дорогая, здравствуй. Какая разница, сколь много ты умеешь колдовать, если сегодня мы не воспользуемся магией? Что, не любишь вкуса крови? Я — люблю!
Аирош кинулась на Корака с серией ударов. Ятаган свистел, со свистом разрубая воздух. Падший несколько раз пытался ударить Аирош по ногам, старательно наваливался на демонессу сериями ударов. Капля крови стекала по подбородку Легионера, Корак отпрянул, Аирош вдохнула. Закашлялась, чуть не посинела, пытаясь отойти с расстояния удара и прокашляться одновременно. Корак старался догнать ее рубящим вслед, но дважды не достал.
— Плохо жить без пищеварительной системы, да? — буквально плюнул ей запыхавшийся Корак. Аирош откашлялась, но с трудом восстанавливала дыхание. Извлекла опять из воздуха камень на цепочке и сильно сжала в руке.
Ослепило, дымом заволокло барьер и на несколько секунд обездвижило и Корака, и Аирош. Когда дым рассеялся, фигур в куполе было на одну больше, чем раньше.
И о появившейся внутри девушке можно было многое сказать.
Она будто вышла прямиком с холста Мунка, успев лишь несколько раз вдохнуть сырой петербургский воздух. Не с пресловутого Крика, нет. Мадонна — вот ее настоящий образ. Натянутая, как жила хищного зверя, черновласая и статная. Если у Эдварда глаза женщины прикрыты тяжелыми свинцовыми веками, глаза явившейся были перевязаны за затылком белой тряпицей с четкими кровавыми подтеками. Слепая, она повернула голову в сторону Корака, с хрустом расправила плечи и повертела спиной. Если глаза — зеркало души, то эта женщина выдавала скудные эмоции губами, крыльями носа, неподвижными бровями и заострениями скул. Она улыбалась, и в улыбке этой скрывался Крик. И гам скотобойни, и визги умалишенных в унисон звучали скорбному ее молчанию.
Крик гвардейцев разорвал голову: тут они схватились за связь все разом, пытаясь дознаться, что у них происходит. Особо старалась Кара — истошный кошачий вопль. Влад орал матом. Солдаты и инквизиторы очистили двор, перегруппировались, но лица у них были до того растерянные, что жалко становилось.
«Это еще кто? — бесилась Кара. — Почему их две?! Корак, убирайся оттуда, все вообще не по ебаному плану!»
Корак не подавал ни признаков жизни, ни признаков минимальной дееспособности. Он уставился на девушку, не способный отвести взгляд от ее лица, сменившего десятки эмоций за эти несколько секунд. Не в силах был Корак и не таращиться на аккуратное, еле заметное розовое пятнышко на горле у девушки. У Падшего дергалось адамово яблоко. Корак полностью потерял контроль над происходящим, даже его бастард растаял в воздухе, развалился, как муравейник, и расползся через асфальт прямо во тьму.
— Каролина?.. — как можно тише, будто боясь спугнуть ее, прошептал Падший.
Аирош не церемонилась с шепотом, но блаженно прикрыла глаза, чувствуя, как вдребезги разлетелась уверенность визави.
— Каролина, сильнейший известный нам оракул Кареона. Сильнейший — потому что доживший до собственного совершеннолетия, не покончивший с собой и не сошедший с ума… — Аирош облизнулась. — Ты помнишь ту ночь, Корак? Наверное, хочешь забыть, а я напомню, расскажу. О! Зачем убивать тебя сталью, если слова делают гораздо, гораздо больнее. Шел сильный дождь, но в шатре было тепло. Тепло от горячих тел двух друзей, тепло от пота и страсти. Ты нащупал вязальную спицу, случайно попавшую тебе под руку. Навалился особенно сильно, но она не была против. Совсем не кричала… — Аирош подплыла к Каролине и провела по точке на горле. — Лишь булькала, да?
Корак не знал, слышит ее или нет. Лишь смотрел на Каролину, и слезы градом катились из глаз. И знал, что каждый гвардеец в округе слышит однобокую и кошмарную историю, за которую многие годы ему плевали в спину.
— Так… было нужно. Только так…
Аирош взяла Каролину за руку, положила ее пятерню на рукоять меча в выделанных кожей ножнах, наклонилась к уху.
— Убей его.
Тут Кара — другая, живая, громкая, его командор! — не выдержала, слетела вниз, спорхнула торопливо, оставив на крыше инквизиторов. Она выхватила свой меч, зависла, помахивая крыльями, уставилась на Каролину, нехорошо ухмыляясь:
— Сдается мне, дуэль — это один на один, — цокнула языком она. — Потому тебя тут быть не должно. А впрочем — вызову сама! Тем же именем, которое ты носишь, мертвячка! Вот и поглядим, кто его достойнее.
Корак отвлекся на секунду, бросил взгляд на Кару и поежился от пляшущих бесов в ее глазах, от огоньков пламени, задорно бегающих взад-вперед, с нетерпением взывающих к боли и ждущих запаха паленого мяса. И побоялся вставать на ее пути. Ее перекашивало от злости и, кажется, ревности.
— Именем Тьмы я дарую тебе свое имя. Где-то в другом мире ты могла бы быть моей сестрой или, может, даже мною.