- Я не могу спокойно смотреть на несправедливость. И мудачество. И слышать, как с тобой кто-то грубо разговаривает.
- Юнги, надо быть сдержанней.
- Это не мне одному нужно, да? – хохотнул он, обняв Джинни и усадив её к себе на колени. Прокладывая пятками две траншеи в снегу под ногами, он качал их несильно взад и вперёд. – К тому же, в этой драке мне вообще не досталось. Это уже прогресс. С такими соперниками я прослыву, как организатор избиения младенцев.
- А если он на тебя в суд подаст за травму?
- Пусть попробует, - пожал плечами спокойно Юнги. – Третью сторону призывают трусы, настоящие мужчины – дерутся.
- Не обязательно. Иногда настоящие мужчины просто не делают ничего неправильного, как ты, - чмокнула его в нос Джинни, прижавшись крепче и болтая ногами в воздухе. – Когда нет ошибок, подвиги не нужны.
========== Глава №3 ==========
Знакомый и любимый бордель сиял огнями под видом ночного клуба и ресторана, и даже гостиницы, целого развлекательного комплекса под управлением криминального авторитета и приятеля Намджуна - Серина. В холле его приветливо встретила администратор, и тоже давняя подруга, Юлл. Когда-то она сама работала проституткой – жизнь заставила, а вернее, нехорошие и не очень умные люди. Отец её прогорел и разорился, залез в долги, оказался в тюрьме. Девушка пошла работать официанткой, но её внешность привлекла предыдущего держателя клуба, который решил подзаработать на ней иначе, подставил её на деньги, и принудил начать торговать собой. Когда того сутенёра посадили, и клубом стал заведовать Серин, Юлл смогла сама выбирать свою дальнейшую участь. От проституции ей хотелось уйти раз и навсегда, но в этом большом мире одинокой девушке некуда было идти, а её незаконченное экономическое образование помогло ей быть устроенной здесь в качестве персонала другого рода. Она отвечала за приём клиентов, вела учёт прибыли и расходов, в общем, совмещала все функции, связанные с отчётами и распределением финансовых средств. И когда в прошлом году её отец вышел из тюрьмы, она уже стояла на ногах и смогла сама его обеспечивать, больше не завися от прихотей судьбы и ошибок других.
Намджун поздоровался с ней, не нуждающейся в том, чтобы её оповещали для чего явились; Юлл и без того знала, что молодой человек не любитель выпивать или танцевать до рассвета на дискотеке - ему нужна женщина. Но когда он подошёл к администраторской стойке, там зазвонил телефон, так что ему пришлось молча встать и ждать, когда Юлл освободится. И в этой паузе сразу же вернулись все те мысли, которые вертелись у него этим вечером, о приближающемся зрелом возрасте, о желании жениться, или для начала найти «ту самую», о семье, уюте, чём-то большем, чем просто секс за деньги. Оказавшись в двух шагах от удовлетворения физических потребностей, Намджун вновь впал в философию духовного развития. Что-то внутри подсказывало, что он не совсем там, где можно чувствовать себя рыбой в воде. Мимо входили и выходили люди, в основном молодёжь – налево от Намджуна более юные, в клуб с баром, а направо от него те, что постарше, в ресторан со сценой, где постоянно выступал кто-нибудь, от стриптизёрш до более-менее прославленных звёзд. Юлл положила трубку и улыбнулась Намджуну.
- Много народа сегодня, - заметил он.
- Что ты хочешь? Пятница.
- Там свободное-то что-нибудь для меня найдётся? – незаметно указал он пальцем вверх, подразумевая второй и третий этаж, где номера сдавали сразу с девушками, стоило заплатить за комнату и час секса и можно было подниматься и выбирать из категории того уровня, что был оплачен. Девушки были разные, на всякие вкусы, различного опыта и возраста.
- Для тебя всегда всё найдётся, - хохотнула Юлл, протянув руку за ключом от комфортабельного номера. Постоянные клиенты и «свои» могли сначала подняться, получить удовольствие, а потом уже платить. Но вопреки привычке и обычаю, Намджун как-то помедлил. Ему не стало неудобно, но возбуждение не достигло того пламенного размаха, когда спешишь и торопишься поскорее завалить кого-нибудь в постель. Молодому мужчине вдруг захотелось оттянуть момент секса, поговорить с кем-нибудь, обрести что-то душевное.
- Я почти месяц у вас не был, что новенького?
- Ты имеешь в виду, есть ли новенькие?
- Ну, и это тоже, - улыбнулся Намджун, явив на щеках ямочки, придававшие ему вид скорее студента, чем бизнесмена. – С тех пор, как прошлой весной ушла Нури, я что-то как-то не найду достойную собеседницу. Она была такая… особенная, знаешь, фантастическая женщина.
- Я знаю, такой как она найти замену тяжело. А сколько её клиентов рвали на себе волосы! Ты бы видел тут гневных поклонников, орущих, чтобы её вернули назад. Но она вышла замуж, кто бы на её месте отказался?
- Как она там поживает? Не в курсе?
- С ней только Сэй общается, я даже не знаю, куда она уехала. Знаю только, что муж её очень богат и старше неё почти в два раза. Сэй говорила, что она недавно родила ему сына.
- Повезло мужику, - вздохнул Намджун, вспоминая бывшую путану, которую и этим словом-то трудно назвать. Она была полноценной кисэн, гейшей прошлых времён, которая могла сыграть на музыкальном инструменте, спеть, великолепно станцевать, говорить на разных языках и ублажать так, что даже пьяным и после наркотиков такой эйфории не почувствуешь, только с ней, и это привязывало, приручало. А ещё то, что, казалось, так сильно, как она, любить другие не умеют, и в то же время любила она своей таинственной любовью всех одинаково, и так обидно делалось, что сердце такой дамы никак не завоевать. Такому искусству быть настоящей женщиной невозможно научить, такой нужно родиться, ведь Нури была и поразительно красива.
- Ты о сыне или обладании подобной персоной? – хмыкнула Юлл, делая какие-то записи в компьютере, где контролировала заказы и бронирование столиков или номеров.
- Обо всём в целом. Находят же люди друг друга, устраивают свою жизнь… Я бы тоже уже женился, вместо того, чтобы сюда бегать, - произнёс вслух Намджун то, что окончательно обдумал. А раз произнёс, значит, это правда, и это уже не просто каприз, а планирование и настрой. Да только что толку планы строить? Нужны ещё какие-то внешние факторы, способствующие нахождению счастья и благоустройству жизни. Хотя бы встретить такую, чтоб пронзило насквозь.
- Я бы тоже замуж вышла, - игриво посмотрела на него Юлл. – На мне женишься?
- Не, - замахал с имитированным страхом ладонями Намджун, - ты что?
- Потому что я бывшая проститутка? – слегка задетая, постаралась это скрыть девушка.
- Это здесь ни при чём. Ты слишком резкая и прямая. Дело не том, кем ты была, а в том, какой ты стала после этого, без желания что-либо изменить, - постарался смягчить свой отказ парень.
- Какой же я стала? – повела бровью Юлл.
- Циничной. И скептичной. Во мне самом этого хватает, понимаешь? Мне нужен кто-нибудь, кто будет поддерживать во мне трепыхающуюся веру в хорошее, культивировать во мне всякие радости. А мы с тобой друг друга утопим в реализме. Когда я захочу посюсюкать и быть с тобой предельно милым, ты мне скажешь: «Намджун, с хера ты как педрила себя ведёшь?» - Юлл засмеялась.
- Эй, я не так-то часто и матерюсь!
- На работе – разумеется, ты же встречаешь посетителей, но я знаю, какая ты, когда все уходят.
- Хорошо, разоблачил, - закончила она с компьютером и оперлась на стойку между ними, чтобы сосредоточить внимание на собеседнике. – Значит, мне надо быть более нежной и ласковой, чтобы на мне кто-нибудь женился?
- Нужно, чтобы вы с кем-нибудь взаимно полюбили друг друга, иначе смысл вступать в брак? – поправил её Намджун, и она опустила взгляд. – Думаешь, без чувств и «лишь бы было» тяжело кого-то найти? Тебе самой-то это надо?
- Ты прав, на самом деле, с тех пор, как я снова стала «приличной женщиной», - показала Юлл пальцами обеих рук кавычки, загибая указательный и средний пальцы, - я так рада тому, что больше не надо ни с кем спать. Очень долго я испытывала к сексу неподдельное отвращение. Потом оно прошло, были даже бойфренды, но всё это… Едва чувствую, что нет душевной связи, нет взаимопонимания, не хочется оставаться с таким человеком ни дня.
- Так вот и я о том же! – найдя понимание, шлёпнул слегка ладонью по стойке Намджун. – В юности отвергаешь все ценности, кичишься, что не веришь ни во что, весь такой крутой и наплевательский, а как к тридцатнику, сразу уныленький такой, ищешь тепла, добра и мягкой кровати.