В конце апреля Че впервые предложил конголезцам организовать обучение сотни бойцов, которые могли бы вступить в бой спустя месяц, когда к обучению приступила бы вторая группа.
"Как всегда во время той войны, мы получали уклончивые ответы. Они попросили меня изложить все это в письменной форме. Я так и сделал, но никто не знал, куда запропастилась бумага. Мы продолжали настаивать на переходе и начале работы на базе, расположенной дальше в горах. ...Но мы не могли идти туда, потому что командующий не прибыл; мы должны были ждать, потому что: "Мы проводим встречи".
Шли дни, Че все больше и больше раздражался, но никакого выхода не было. Он решил двинуться в путь и организовать постоянную базу на горе около Лулуабурга. Конголезцы, которые поначалу согласились было на этот план, не давали окончательного согласия. "Они начали строить для нас жилье, и на это потребуется несколько дней", - так они сказали. Я терпеливо объяснил, что мы хотели помочь".
В это время Че провел несколько бесед с некоторыми из местных командиров, которые дали ему подробную картину племенных разногласий и борьбы между предводителями. Один из них, Оленга, повышал себя в чине всякий раз, когда захватывал город.
"И так проходили дни. Я работал в течение нескольких дней в амбулатории с Куми, и наблюдал несколько тревожных случаев. Чрезмерное количество венерических заболеваний! - в основном подхваченных в Кигома.
Я был обеспокоен тем, что проститутки в Кигома были способны инфицировать так много людей. ...Кто платил этим женщинам? Чем им платили? На что тратились деньги революции?"
Но что было значительно хуже, партии оружия и жизненно важного военного снаряжения всегда прибывали некомплектными: для полевых орудий и автоматов всегда недоставало боеприпасов или запасных частей, винтовки поступали с несоответствующими патронами, а мины оказывались без детонаторов.
Это было организованное бедствие. Солдаты выгружали продовольствие и оружие на берегу, смешивая все в веселом беспорядке.
"Мы были должны что-то делать, чтобы избежать полного безделья". Начались занятия французским языком, суахили, общеобразовательными предметами. "Боевой дух был все еще достаточно высок, но по мере того, как дни за днями проходили в бездействии, товарищи начали перешептываться. И угроза лихорадки, поразившей почти всех нас, продолжала нависать над нами".
А на театре военных действий тем временем было тихо. Че и Рафаэль Серкера оказывали помощь партизанам, получившим пулевые ранения в основном не в бою, а в ходе грубых развлечений и поединках в баре.
Посреди всего этого хаоса Че распевал танго на неизвестно какой мотив и читал "Капитал", избранные работы Хосе Марти и биографию Маркса, написанную Мерингом.
8 мая в лагерь Кибамба прибыли восемнадцать кубинцев под предводительством Сантьяго Терри и конголезского лидера Леонарда Митудиди. Митудиди, университетский активист и один из руководителей освободительного движения среднего звена, хорошо говорил по-французски и отвечал за организацию поставки оружия партизанам на восточном фронте. Он привез Че сообщение от Кабилы, в котором конголезский лидер просил Ге-вару быть поосторожнее и не разглашать свое настоящее имя.
Проведя месяц в навязанном безделье - таким было участие кубинских добровольцев в несуществующей войне, - Че решил отправиться в Лулуабург. Новая база располагалась в наивысшей точке горного хребта, приблизительно в трех милях от Кибамбы. Скрытый облаками пик вздымался на высоту около 10 000 футов. Подготовка кубинцев оказалась недостаточной для этого усилия: они предполагали действовать на равнинах, и несколько бойцов заболели от высоты. У самого Че во время подъема случился приступ астмы. Был получен приказ напасть на Альбер-твиль двумя подразделениями, при участии кубинцев. Че писал: "...приказ абсурден. Мы ощущаем недостаток подготовки, нас только тридцать человек, из которых десять больны или выздоравливают. Однако я проинструктировал людей и велел им приготовиться к походу и бою, хотя я постараюсь изменить планы или по крайней мере задержать их осуществление".
Во время встречи Че сумел доказать Митудиди, который успел возвратиться и выступал в роли начальника штаба фронта, что предложение было очень опасным и что "гораздо важнее досконально разведать всю боевую зону и изучить все средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Высшее командование не имело ясной картины того, что происходило на каждом из отдельных фронтов".
Для оценки ситуации было организовано три экспедиции. Четвертая, в которой должен был принять участие Че, откладывалась снова и снова: то было необходимо дождаться бензина, то лодки, то обязательного прибытия Кабилы (который так и не появился). Это было первое ясное представление, которое кубинцы получили о состоянии революционного процесса в Конго.
Дреке провел четыре дня, бродя взад и вперед по районам Лу-лембе и Физу, примыкавшим к озеру Танганьика, и обнаружил множество преувеличений: там, где якобы находилась тысяча человек, оказалось всего восемьдесят, а там, где предполагались "фронты", уже в течение некоторого времени не было никаких боевых действий. Нарастало ощущение апатии. Эдуарде Торрес отправился в отряды действующего фронта и там обнаружил, что повстанцы даже и близко не желают подходить к казармам жандармерии правительства Чомбе.
Еще хуже, по мнению Че, было положение с кадрами: "Просто дармоеды. Их никогда нет поблизости, когда они нужны. Высшие чины проводили целые дни в пьянстве, они напивались до изумления, нисколько не беспокоясь тем, чтобы скрывать это от своих людей и населения". Он сделал вывод, что учебный лагерь обязательно должен располагаться вдали от племенного влияния и возможностей устраивать пирушки.
Фредди Иланга было четырнадцать лет, он говорил по-французски, имел пистолет и был офицером. Он вспоминал: "Мне сказали: "Это Че". Именно так. "Ты слышал, что я сказал?" И мне объяснили, чтобы я молчал об этом или меня расстреляют. "Что за хер такой этот Че для них, чтобы угрожать мне расстрелом?" - спросил я себя". Через несколько дней Митудиди сказал Че, что Фредди назначен его учителем суахили. Начались занятия под деревом на базе Лулуабург. "Он не нравился мне, так как у него был очень проницательный взгляд, - рассказывал Фредди. - Он смотрел на тебя так, будто заставлял что-то сказать".
На следующий день Че взялся за ремонт зенитного пулемета, а Фредди отправился прочь без положенного урока, но тут-то его заметил Митудиди.
"- Что ты здесь делаешь? - спросил меня Митудиди.
Я доложил Че:
- Товарищ Тату, я должен быть с вами, спать там же" ooo
где и вы, есть там же, где и вы.
- Это тебя беспокоит? - спросил он.
- Нисколько.
- У тебя обеспокоенный вид.
На следующий день я пошел вместе с Тату на холм. Погода наверху была ненормальная, и нужно было идти по открытому месту, иначе солнце оставалось скрытым, а земля всегда была влажная. У меня из одежды было только покрывало".
С точки зрения Фредди Иланга, Че был не только таинственным человеком, но и довольно странным:
"Он носил оливково-серую, а не желтую униформу, черный берет, пистолет, флягу, ботинки, такие же, как у всех, зато у него не было никаких знаков различия или ремня с патронами. Когда он выходил из лагеря, то брал свою винтовку "М-2" с парой обойм, а его карманы всегда были битком набиты: там было множество бумаг, бинокль и высотомер. Каждый раз по прибытии на место он смотрел, на какой высоте мы находимся. В маленьком кармашке он носил компас. Поначалу он брал с собой рюкзак - пока у него не начались приступы астмы. Однажды, когда мы поднимались на холм, то устроили привал на полпути, и я увидел, как он "щелк-щелк" этой штукой во рту, и я тогда спросил: "Товарищ, неужели вы брызгаете духами в рот?" А он ответил: "Нет, я страдаю от болезни, которая называется астма".
Он всегда писал по ночам и в это время курил свою трубку. Он не мылся каждый день, о нет. Это было редкостное зрелище, когда он спускался к реке, чтобы искупаться".
Че был очень доволен своим учителем: