Содержание журнала потрясло Иенсена, хотя лицо его по-прежнему ничего не выражало. Он принялся изучать разворот, посвященный выяснению физиологической стороны вопроса: почему падает рождаемость и растет импотентность? По обе стороны текста были помещены две большие фотографии голых женщин. Женщины явно олицетворяли два различных женских типа. Одна напоминала картинки из заклеенного конверта, который попался Иенсену в столе главного редактора. У нее была стройная, но не худая фигура и узкие бедра. А на втором снимке Иенсен узнал номер четыре, женщину, в квартире которой ровно сутки тому назад он стоял, прислонясь к дверному косяку, и даже выпил стакан воды. Она держалась прямо и просто, чуть расставив ноги и свесив руки. У нее были большие черные соски, широкие бедра и округлый живот.
- Это совсем недавний снимок, - пояснил хозяин. - Нам нужен был именно такой, но, пока мы его добыли, пришлось попотеть. Вероятно, сейчас этот тип встречается еще реже, чем прежде.
Иенсен продолжал перелистывать журнал, потом сложил его и взглянул на часы: 21.06.
- Соберите все, что нужно, и следуйте за мной.
Человек в очках кивнул.
В машине они продолжили разговор.
- Должен сделать еще одно признание.
- Слушаю.
- Завтра в то же самое время они получат точно такое же письмо. Я как раз ходил опускать его перед вашим приходом.
- Зачем?
- Так просто я не сдамся. Боюсь только, что на этот раз они вообще не станут заниматься моим письмом.
- Что вы знаете о взрывном деле?
- Меньше, чем первый директор издательства о Гегеле.
- Другими словами?
- Другими словами - ничего. Я не был даже на военной службе. Я уже тогда был пацифистом. Если бы в мои руки попал целый склад боеприпасов, я все равно не смог бы создать из него что-нибудь взрывчатое. Вы мне верите?
- Верю.
На полдороге к шестнадцатому участку Иенсен спросил:
- А у вас случайно не мелькала мысль и в самом деле взорвать здание?
Задержанный ответил лишь тогда, когда машина уже въехала во двор участка.
- Да, мелькала. Если бы я был в состоянии изготовить бомбу и знал наверняка, что ни один человек не пострадает, я возможно, взорвал бы Дом. А теперь бомба носит чисто символический характер.
Когда машина остановилась, он еще добавил, как бы для собственного сведения:
- Так или иначе, но я все выложил. И кому? Полицейскому!
Потом он повернулся к своему спутнику и спросил:
- Процесс, конечно, будет идти при закрытых дверях?
- Не знаю, - ответил Иенсен.
Он нажал кнопку на приборном щитке - выключил магнитофон, вылез из машины, обошел ее кругом и распахнул другую дверцу. Потом он отвел задержанного на регистрацию, а сам поднялся к себе в кабинет и позвонил начальнику патруля.
- Адрес записали?
- Да.
- Возьмите с собой еще двоих и выезжайте на место преступления. Соберите все вещественные доказательства, какие только сможете найти. И потарапливайтесь.
- Понял.
- Еще одно.
- Слушаю.
- Пошлите следователя в одиночку. Пусть снимет показания.
- Понял.
Иенсен поглядел на часы. Часы показывали тридцать пять минут десятого. До полуночи оставалось два часа двадцать пять минут.
XXVI
- Иенсен? Куда вы опять пропали?
- Заканчивал следствие.
- Я третий день вас разыскиваю. Дело приняло неожиданный оборот.
Иенсен промолчал.
- Между прочим, что вы имели в виду, когда сказали: "Заканчивал следствие"?
- Что я задержал виновного.
В трубке послышалось тяжелое дыхание.
- И он сознался?
- Да.
- И уличен?
- Да.
- Значит, это он?
- Да.
Начальник: полиции явно погрузился в размышления.
- Иенсен, надо немедленно известить шефа.
- Да.
- Вот и займитесь. Я думаю, вам следует лично сообщить ему эту новость.
- Понял.
- Пожалуй, оно и к лучшему, что я не смог поймать вас вчера.
- Не понял.
- Вчера руководители концерна связались со мной. Через министра. Мне сообщили, что на данном этапе всего разумнее прекратить следствие. И что они даже готовы взять иск обратно.
- Почему?
- Мне кажется, потому, что они считают, будто следствие зашло в тупик. И потому, что ваши методы представляются им обременительными. Вы якобы действуете совершенно вслепую и напрасно беспокоите людей, невиновных и вдобавок занимающих видное положение в обществе.
- Понял.
- В общем, разговор был не из приятных. Но поскольку я, признаюсь вам честно, не рассчитывал, что вы уложитесь в установленный срок, крыть было нечем. Министр прямо в лоб спросил меня, верю ли я, что у вас что-нибудь выйдет. И я вынужден был ответить: "Нет". Зато теперь, теперь...
- Слушаю.
- Теперь, насколько я понимаю, положение коренным образом изменилось.
- Да. И еще одно.
- Ну что там опять?
- Преступник, скорей всего, отправил второе письмо аналогичного содержания. Письмо должно прийти завтра.
- Это реальная угроза?
- Думаю, что нет.
- Будь наоборот, ситуация была бы поистине уникальная: преступник задержан за шестнадцать часов до совершения преступления.
Иенсен промолчал.
- Да, сейчас всего важней поставить в известность шефа, отыщите его сегодня же. Это в ваших интересах.
- Понял.
- Иенсен!
- Слушаю.
- Вы славно потрудились. До свиданья.
Комиссар Иенсен положил трубку и секунд через десять снова поднес ее к уху. Набирая номер, он услышал со двора истерический визг.
На то, чтобы установить местопребывание шефа, ушло пять минут. Чтобы дозвониться до загородной виллы, где находился шеф, - еще пять. К телефону подошел кто-то из прислуги.
- У меня очень важное дело.
- Хозяин просил не беспокоить его.
- И срочное.
- Ничем не могу помочь. С хозяином случилось несчастье, теперь он лежит.
- В спальне есть телефон?
- Конечно, есть.
- Соедините меня с ним.
- Очень сожалею, но это невозможно. С хозяином случилось несчастье...
- Уже слышал. Попросите к телефону кого-нибудь из членов семьи.
- Хозяйка ушла.
- А когда вернется?
- Не знаю.
Иенсен положил трубку и взглянул на часы. Четверть одиннадцатого.