Подброшенный сильной рукой булыжник взлетел вверх, под самый потолок, к пересекавшим его тёмным балкам, покрытым причудливой резьбой, острыми арками, маленькими шпилями и головами высунувших языки горгулий.
Дзинь!
Чёрный клинок пронёсся сквозь подброшенный камень, рассёк его надвое с такой быстротой, что две половинки так и летели вместе, словно и не случилось стремительного удара.
— Не злись, брат.
Ракот резко повернулся, проделав мечом сложную восьмёрку.
— Как же тут не злиться? — Клинок мелькнул ещё раз и ещё, обратив падающий вниз разрубленный булыжник в пригоршню каменной пыли.
— Мы победили, — напомнил Хедин, Познавший Тьму. Напомнил в бессчётный раз.
Сквозь стрельчатые окна пробивался свет, свет не какой-то отдельной звезды, но самого Упорядоченного. Цитадель Хедина, так же как и погибший от рук Дальних замок, возвели на огромной скале, плавающей в бескрайнем океане Межреальности. Новый Бог всем прочим жилищам предпочитал именно такие — если не считать его скромного дома в Обетованном, неподалёку от источника Урд, но там Познавший Тьму останавливался, лишь когда требовалось какое-то вмешательство в дела подмастерьев.
Многоцветный витраж изображал сошедшихся в смертельной битве дракона и единорога. Казалось бы, могучее крылатое создание, изрыгающее потоки истребительного пламени, легко возьмёт верх над белым тонконогим конём с золотистым витым рогом в середине лба, однако единорог держался молодцом. Придавив одним копытом чёрное драконье крыло к земле, он направлял свой рог прямо в разверстую пасть чудовища, и вокруг золотых извивов уже вспыхнуло радужное сияние, предвестник последнего смертельного удара.
Сигрлинн, волшебница Сигрлинн в облегающем белом платье до пят стояла, замерев, перед витражом, вскинув левую руку и опираясь ею о край оконной рамы, правую, согнутую в локте, чародейка заложила за спину.
— Никогда бы не подумала, что Познавший Тьму потерпит в собственном кабинете столь явную аллегорию Её поражения!
— Подарок альвов, — с некоторым смущением буркнул Хедин. Прищёлкнул пальцами — в огромном камине забушевало пламя.
— Интересно, кто же здесь единорог? — в голосе Сигрлинн прорезалось едва уловимое лукавство. — И кто дракон?
— Давай ты у нас будешь единорогом, сестра? — выпалил Ракот, пряча чёрный меч в ножны. — Согласна? Будем считать это изображением твоей победы над Западной Тьмой вообще и брандейскими предателями в частности.
— Не сердись. — Она качнула волной волос, оттолкнувшись от стены. — Не сердись, брат.
— Как?! — вскинулся Ракот. — Как мне не сердиться, не яриться, не негодовать?! Какой-то смертный колдунишка… нас с Хедином… едва не…
— «Едва не» не считается. — Сигрлинн остановилась рядом с кипятящимся Ракотом, коснулась его плеча. — Это не гладиаторские игры, где порой если бьются не до смерти, то считают удачные удары каждого из бойцов.
— Как это «не считается»?! — возмутился бывший Владыка Тьмы. — Не надо повторять, что мы, мол, победили. Ещё раз, говорю снова и снова — какой-то смертный чародей нашёл способ заключить нас в… темницу, скажем так. И мы ничего не могли сделать!
— Но мы сделали, — негромко возразил Хедин. — Ты сам и сделал. Ты и твой Ученик.
Ракот недовольно дёрнул плечом.
— А если бы Императора Мельина там не оказалось? Нас спас слепой случай, брат. Везение, сестра.
— Нет, — покачала головой Сигрлинн. — Здесь не бывает ни случайностей, ни везения, Ракот.
— Не понимаю, — проворчал тот. — Колдунишка спеленал нас, словно младенцев. И мы…
— Где тот «колдунишка» теперь? — перебила Сигрлинн. — Как и чем он кончил?
Владыка Тьмы шумно засопел. Ракот до сих пор не мог смириться с тем, что почитал унижением.
— Ну, хорошо, — наконец проворчал он. — Хотите считать это невиданной победой — считайте. Но что если удавшееся одному умнику повторят и другие? Где его записи, архивы, где его секреты? Вы уверены, вы оба, что он не оставил какой-нибудь «Книги уловления богов» с подробными описаниями? И что если всё это угодит в руки ещё большему хитрецу? Ты уверен, брат, что мы выпутаемся и в следующий раз? А если выпутаемся, то какой ценой? Ненавижу быть дичью. Всё свободное бытие своё оставался охотником. Даже тогда, при последнем штурме, когда Ямерт с братьями и сестричками рушил стены моей цитадели. Почему ты молчишь, Хедин? Ты, мастер хитроумных планов и комбинаций? Отчего замкнул собственные уста, как сказал бы какой-нибудь бард?!
Всё время, пока длилась горячая тирада Ракота, Познавший Тьму молча просидел, не шевелясь и глядя на огонь.