— А что еще главнее? — Я старался быть хорошим учеником и слушал слова Блуда внимательно. Пусть даже не всегда понимал его, но принимал к сведению сказанное…
— Главнее то, — ответил боярин, — что Муромское княжество признает свою зависимость от нас, и оно — наш союзник. За это муромский князь твердо рассчитывает на то, что мы будем приходить с военной силой по первому зову, чтобы защищать его. А если мы этого делать не будем, — Блуд усмехнулся, — то мурома станет нашим врагом. Начнут они с того, что разграбят и сожгут Рязань, а потом станут пробираться все ближе сюда, к Киеву. А за муромой двинется эрзя. Отказать в помощи — значит нажить себе опасных врагов. Оказать же ее вовремя — значит еще сильнее привязать к себе мурому и заодно иметь другом инязора Тюштю.
Кто был этот Тюштя, мне предстояло узнать позднее.
Идти в военный поход на Булгарское царство все же пришлось — Блуд, Свенельд и Добрыня попросту заставили меня объявить дружине и народу киевскому, что в самом начале лета рать двинется на Булгарию.
— Как только смерды засеют землю, мы можем идти в поход, — пояснил Блуд.
— И обернуться надо до осени, чтобы успеть к уборке урожая. Иначе народ будет сильно недоволен, так и до голода недалеко.
— Можем двинуться и после уборки урожая, — попытался возразить я. — Пусть люди соберут урожай, а потом уж и пойдем воевать.
Но тут же пришлось устыдиться своего непонимания обстановки. Блуд переглянулся со Свенельдом, и оба засмеялись. Лица у них стали такие, словно они беседовали с ребенком.
— Да, — заметил боярин, покачав головой. — Видно, ты и вправду не врешь и действительно прилетел к нам из другого мира. После сбора урожая наступит зима. Как ты собираешься воевать зимой? Реки замерзнут, плыть по льду мы еще не научились. Наверное, это в твое время люди плавают по льду, да?
Ага, мне многому придется научиться здесь! В этом мире еще нет дорог, и реки являются единственными средствами коммуникации.
— Но мы можем двигаться по льду, — неуверенно сказал я, уже сам чувствуя, что снова ошибаюсь.
— Пешком? — уточнил окончательно развеселившийся Свенельд. — Там мы будем идти слишком долго. И тащить при этом все на себе — запасы, оружие, продовольствие. Нет уж, так на войну не ходят.
— Но на лошадях, — заикнулся было я в последний раз, и тогда уже оба моих собеседника захохотали.
— А чем ты будешь кормить коней, князь? — покатывались они. — Откуда ты возьмешь корм зимой под снегом?
Словом, мне осталось лишь довериться моим «советникам».
Зато именно я выступил перед дружиной, собранной во дворе княжеского терема. Сам я взобрался на высокое крыльцо с тесовой красной крышей и оттуда строго осмотрел собравшихся. Дружинников было больше сотни, и все они ждали княжеского слова.
За прошедшие месяцы моего «княжения» я успел познакомиться со всей дружиной. Иначе и быть не могло: все время, которое я проводил в княжеском тереме, приходилось быть на виду и возглавлять главное здешнее таинство — общую трапезу.
Ели один раз в день, и это обильное пиршество было не просто обедом-ужином, утолением голода, но имело ритуальный характер. Князь пировал со своими друзьями — дружинниками. Это был сакральный акт. Со стороны князя — знак того, что он считает дружинников своей семьей, а с их стороны — знак верности князю. Знак того, что они не бросят его в битве и не зарежут ночью…
Сейчас все смотрели на меня, и я, покосившись в сторону Блуда и Свенельда, крикнул, что муромский князь Овтай просит помощи от злобных и коварных булгар, которые разоряют его земли. И что нам следует готовиться к походу, чтобы заслужить славу в боях и разорить булгарскую землю.
Для всех присутствующих этого было достаточно.
— Любо! Любо! — закричали дружинники, откровенно радуясь скорой возможности сразиться с врагом. Видно было, что воины заскучали в последнее время. Они только и ждали моих слов о предстоящем походе.
Вообще, находясь в мирной городской обстановке, дружинники сильно маялись от безделья. Единственным развлечением для них была игра, напоминающая наши «городки», когда можно было соревноваться в меткости рук и глазомере. Письменности еще не имелось, так что почитать газеты было невозможно, а до изобретения телевизора оставалась почти ровно тысяча лет.
Зато сборы в поход сразу всколыхнули воинов, они заметно оживились. Хлопот стало много: нужно было приводить в порядок старое оружие, обзаводиться новым, проверять и чинить снаряжение, одежду. В предвкушении грядущих битв в Киеве поднялось настроение.