— Врага надо вначале напугать: криком, лицами своими, ещё до того как сошлись в сече. Если страх проник в его душу — считай, он уже проиграл, — говорили наставники, показывая, как надо, и их и без того суровые лица принимали вовсе свирепое выражение. И мальчишки, по-волчьи щеря зубы и срывая голоса, учились кричать страшным леденящим душу криком, но на первых порах это получалось у них не очень, и наставники не могли удержаться от хохота.
Учились не бояться атаки конницы и дружно встречать её пиками.
— В бою не зевайте: всегда стремитесь уравнять шансы. Конница разбила строй, прорвалась — бейте ятаганами по лошадиным ногам, перерубайте сухожилия, дёргайте за хвосты. Что за смех, щенята? Проверено в бою: если лошадь дёрнуть за хвост, она упадёт.
С самых первых дней пребывания в янычарской школе Януш выделился среди остальных учеников своей ловкостью, силой и умением. Сын сербского князя, он и до плена умел неплохо обращаться с облегчённым специально под него кованым мечом, метко стрелять из лука, и тут ему не составило труда стать лучшим. Правда, из-за того, что ятаган был короче меча и лишён защитной гарды, манера фехтования им была несколько иная: большинство ударов наносились снизу вверх и сбоку, и это были страшные и коварные удары, парировать которые было крайне сложно. Да и из лука янычары стреляли совсем по-другому: тетиву захватывали и тянули до уха большим пальцем, а не указательным и безымянным, как учил его когда-то отец.
«Толкать гору, тянуть тигра за хвост», — постоянно повторяли наставники и, перед каждым новым занятием, показывая пример, метали стрелы из своих мощных луков далеко и точно в цель.
— Сегодня стреляем с двадцати шагов! Не опускай локоть, не поднимай плечо! Сустав большого пальца должен оказаться чуть ниже цели. Точка прицеливания — моя стрела! Убить противника до того, как он приблизился к тебе. Пока он сам не успел убить тебя! — кричали сорванными голосами наставники и, если кто-то из учеников вдруг ошибался, не жалели затрещин и тумаков.
И юноши «толкали гору» и «тянули за хвост тигра», стараясь, чтобы рука и стрела составляли прямую линию, а тело не отклонялось назад. Стреляли до дрожи в руках, а потом снова рубили войлочные валики и учились драться на пиках и фехтовать ятаганом. И не только фехтовать...
— А вот это я называю броском последней надежды. Может статься, именно он поможет вам отсрочить встречу со смертью, — сказал как-то янычар по имени Азамат, которого боялись все воспитанники за крутой нрав и обезображенное шрамом лицо (говорили, что в битве под Варной), и тут же метнул свой ятаган в толстенную установленную в десяти шагах от них доску. Он впился в дерево на уровне головы Азамата, и у юноши, который бросился вытаскивать клинок, не сразу это получилось.
— Проверено: при правильном броске пробивает любой гяурский доспех, — усмехнулся довольный янычар. — Так что сегодня мы будем отрабатывать этот бросок. Пока с трёх шагов...
И так изо дня в день.
Но помимо тренировок и изнурительной работы было ещё что-то такое, что связывало их покрепче самой жестокой дисциплины, что складывалось из ежедневных мелочей и поступков. Так, ещё в самом начале, при разгрузке груженной камнями баржи на речной пристани, Януш здорово ушиб ногу и не мог самостоятельно идти. Тогда наставник со словами: «Янычары никогда не бросают своих» приказал по очереди нести его всей орте. И мальчишки, сменяясь каждые пятьдесят шагов, несли Януша по узким городским улочкам до самой казармы, где его лечением занялся дервиш Омар. Тогда, пожалуй, впервые юный Милошич ощутил себя членом большой семьи, настоящего мужского братства. Потом он и другие воспитанники имели возможность ещё не раз убедиться в этом...
А однажды на исповеди Януш признался Омару в том, что мечтает вернуться домой и что ежедневно молится об этом другому Богу. Старик внимательно выслушал его и, прикрыв глаза, после некоторого раздумья сказал:
— Прав мудрый Руми: «голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне»... Ну что ж, верность — это черта, достойная настоящего мужчины. Я понимают тебя, Бозкурт. Моли Всевышнего, чтобы не оставил тебя на твоём пути. И если ты будешь чист и искренен в своих помыслах и делах, он не оставит тебя, мой мальчик. Я в этом уверен. Но никому больше не рассказывай об этом, ты понял меня?
Через три года дервиш Омар оставил школу и ушёл из Эдирне.
— Дервишу вредно сидеть долго на одном месте. Дорога — его дом, — сказал он на прощание воспитанникам, многие из которых не скрывали своих слёз.