— Стойте! — в отчаянье вскричал Януш, глядя в совершенно озверелые лица венецианцев и почему-то истово веря, что это ещё не конец. — Мы готовы сложить оружие, если вы пообещаете сохранить нам жизни...
И не дожидаясь ответа, первым выпустил из руки ятаган. Тот с глухим звоном упал на палубу. Примеру командира тут же последовали остальные. Окончательно осмелев, с ног до головы забрызганные кровью — впрочем, их противники выглядели не лучше — солдаты окружили янычар плотным кольцом и, тыча мечами в беззащитных уже врагов, закричали:
— Ах вы турецкие псы! А вы сохранили жизни нашим братьям, которых потопили в Босфоре? А ведь они тоже молили о пощаде! Их вина состояла лишь в том, что они возвращались домой!
— Да что там с ними церемониться: вздёрнуть на рее и дело с концом, а эту посудину пустить на дно!
Несчастных тут же повалили на палубу и, связав за спиной руки, поволокли к ближайшей мачте, где кто-то из солдат уже прилаживал верёвку...
Тут бы и закончились их жизни, если бы не вмешавшийся вдруг капитан венецианского нефа, который как раз в этот момент ступил на палубу захваченного корабля. Януш с удивлением узнал в нём того коротышку в блестящем шлеме, которого чуть было не убил стрелой в самом начале боя.
— Отставить! Пускай их судьбу решает консул фактории. Повесить мы их всегда успеем. А пока запереть их в трюме вместе с остальными пленными.
Солдаты с неохотой подчинились...
«Нет, судьба точно даёт мне шанс», — подумал в тот момент Януш и, как вскоре выяснилось, он не ошибся...
9
— В прошлый раз я не спросил твоего имени, янычар... Теперь же я хочу его знать.
Голос купца звучал слабо, даже чуть надтреснуто, но в тяжёлом лице и взгляде чувствовалась властная, привыкшая повелевать натура. Он сидел на складном венецианском стуле, положив больную ногу на небольшую, покрытую пурпурной подушечкой скамейку; здоровая нога была обута в мягкий башмак с длинным загибающимся кверху носом. За спиной купца замер слуга, который с нескрываемой неприязнью смотрел на пленника.
— Отец с матерью нарекли Янушем, турки назвали Бозкурт, — отозвался янычар с грустной усмешкой. — Какое вам больше по нраву, господин?
— Бозкурт... Это кажется по-вашему значит волк? Ну что ж, красиво. Подойди ближе... Януш. А вы оставайтесь на месте, — бросил купец тюремщикам.
Януш подошёл, краем глаза отметив, как напряглись охранявшие его, а слуга, положив руку на большой отягчающий пояс кинжал, стал рядом с купцом.
— Я готов подарить вам жизни и отпустить на все четыре стороны. Более того, я снабжу вас на дорогу всем необходимым, включая деньги и оружие. Но только при одном условии...
Януш терпеливо ждал, и хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, сердце при этих словах едва не выпрыгнуло из груди.
— Ты должен вывести из Константинополя двух людей... Наклонись-ка ко мне.
Купец вдруг схватил пленника за рубаху и, притянув к себе так, что седая борода его касалась лица пленника, тихо продолжил:
— Двух очень дорогих мне людей: мою жену и её мать. Мне наплевать, как ты сделаешь это, но если они окажутся здесь живые и невредимые, повторяю: живые и невредимые, то клянусь Господом нашим, ты и твои люди получат свободу... А теперь можешь спрашивать?
С этими словами он разжал пальцы....
— Сколько у меня будет времени?
— Сколько угодно, но только до той поры пока город держится... Если он вдруг падёт или ты по какой-либо причине не вернёшься после падения города в течение трёх... да, пожалуй, трёх месяцев — твои товарищи будут казнены. Запомни это, янычар! Теперь их жизни в твоих руках.
— А как я узнаю вашу жену? К тому же я не знаю города...
— С тобой отправится Франческо (кивок в сторону стоящего рядом слуги). И ещё... — купец снял с пальца массивное кольцо с каким-то тёмным, весело сверкнувшим гранями камнем и передал Янушу. — Покажешь это жене. По этому перстню она поймёт, что ты прибыл от меня и она может доверять тебе... Теперь слушай внимательно: сегодня на рассвете в Константинополь отправляется греческий корабль. Если повезёт, ты будешь в городе уже дней через десять. И не дай бог тебе сбежать или погибнуть, или привести кого-нибудь на выручку! Тем самым ты погубишь своих людей. Пусть сюда придёт хоть сам султан со своим войском — твои люди всё равно умрут, а я уж позабочусь, чтобы смерть их была мучительной...
При этих словах купец выразительно посмотрел куда-то за Януша, и тот, обернувшись, увидел зловеще поблескивающее в полумраке странное сооружение, отдалённо напоминающее женскую фигуру. Янычар, правда, не знал ни её названия, ни назначения, но выдавленное в металле лицо, по прихоти изготовившего её мастера вечно искажённое страшной улыбкой, заставило его вздрогнуть. Купец, заметив это, довольно усмехнулся: