— Э-э…я…
— Вы не имеете права здесь находиться. Монастырь не туристический объект. Вам мало достопримечательностей в городе, что вы лезете сюда?
— Яне…
— Давайте-давайте. Уходите.
Человечек не двигался с места, и Менцис окончательно вышел из себя. Он поднялся с колен и, схватив нахала за руку, протащил к выходу на улицу, по пути сняв с гвоздя большой старинный ключ. Он отпер дверь и, приоткрыв ее примерно на фут, вытолкал мужчину в проем.
— Был очень рад познакомиться, — саркастически сказал он, глядя, как несчастный хлопает глазами, привыкая к яркому свету. — Заходите еще. Лет эдак через сто. Всего хорошего.
На прощание он помахал непрошеному посетителю рукой, и Джулия, весь день просидевшая на ступеньках церкви, успела щелкнуть фотоаппаратом. На снимке Менцис приветливо махал рукой. Она сама не знала, зачем это сделала, — может быть, от нестерпимой скуки. Вот уже несколько часов она размышляла, правильно ли она поступила, избрав профессию полицейского; появление в дверях Менциса немного отвлекло ее от мрачных мыслей. Джулия подробно, ничего не упустив, описала произошедшую сцену в своем блокноте.
Второй вечер подряд Аргайл возвращался домой, предвкушая приятный вечер с Флавией. Уже несколько недель им не удавалось нормально поговорить, и он начинал опасаться, что, если так пойдет и дальше, они могут полностью утратить контакт. Сегодня он и сам задержался, поэтому надеялся, что Флавия уже дома. Но нет, ее опять не было. Зато его ждал другой человек.
— О Господи! — в изнеможении вымолвил он. — Что вы здесь делаете?
На диване сидела маленькая элегантная женщина лет пятидесяти с небольшим и смотрела в окно. У нее было приятное улыбчивое лицо. Раньше оно казалось ему добрым. Она обладала редким талантом красиво стареть. Несмотря на сдержанность манер, миссис Верней была веселым и занимательным собеседником.
Честное лицо. Таким людям сразу хочется доверять. Что лишний раз доказывало, насколько обманчиво первое впечатление и физиогномика в целом. Надо обратить на это внимание студентов; физиогномика являлась важной составляющей теории искусства семнадцатого века. Аргайл, исходя из своего опыта, считал ее абсолютно неверной. И Мэри Верней, эта преступница с лицом доброй тетушки, полностью доказывала его правоту.
— Джонатан! — Миссис Верней встала и, улыбаясь, пошла ему навстречу. Она протянула руку. — Как я рада видеть тебя.
Аргайл тихо зарычал.
— Боюсь, не могу ответить вам тем же, — натянуто произнес он. — Как вы осмелились…
— Ох, дорогой, — отмела она его протесты, — разумеется, я не рассчитывала на теплый прием, но, по-моему, ты устраиваешь бурю в стакане воды.
— Вовсе нет.
— Ох, Джонатан, не драматизируй.
— Миссис Верней, вы лгунья, воровка и убийца. Вы подстроили все таким образом, что я не могу вывести вас на чистую воду. Но не могли же вы ожидать, что я обрадуюсь вашему приезду?
— Ну… — протянула она, — если ты так на это смотришь…
— Да, именно так. Нелепо предполагать иное.
— Как я понимаю, Флавии ты ничего не рассказывал?
— Рассказывал, но не все.
— Интересно, почему ей так захотелось увидеться со мной? — слегка нахмурившись, сказала миссис Верней. — Ведь для нее я маленькая безобидная тетушка.
Аргайл фыркнул.
— Нет, ну действительно, так и есть. Я сейчас вся в делах — у меня же фабрика, и потом — я ремонтирую дом.
— На неправедно нажитые деньги.
— Неправедно нажитые? Нет, Джонатан, временами ты изъясняешься как герой викторианского романа.
Что ж, если тебе нравится называть это так, пожалуйста, — я ремонтирую дом на неправедно нажитые деньги. Аргайл снова фыркнул.
— И зачем вы сюда приехали?
— Джин, пожалуйста. И тоник, если найдется.
— Что?
— Мне казалось, меня пригласили на коктейль.
— Нет.
Она нежно улыбнулась ему. «Я знаю, что тебе неприятно, дорогой», — говорила ее улыбка. Каким бы чудовищем она ни была, Аргайлу она всегда нравилась, и он решил проявить хотя бы элементарную вежливость.
— Со льдом?
— Да, пожалуйста.
Аргайл смешал джин с тоником и подал ей бокал.
— Я хотела бы внести ясность, — сказала миссис Верней, — Я нахожусь здесь не по собственной воле. У меня и в мыслях не было искать с вами встречи, когда я ехала в Рим. Я прекрасно понимала, какой меня здесь ожидал прием. — Она подняла руку, видя, что он хочет возразить. — Я нисколько не упрекаю тебя. Просто мне позвонила Флавия и пригласила на коктейль. Учитывая обстоятельства, я не смогла отказаться.
— Какие обстоятельства?
— Она знает о моем приезде. Это значит, что я у них на заметке. Но я приехала сюда просто как туристка, они напрасно потратят на меня время. Пусть Флавия не волнуется и ловит настоящих воров.
— Вы тоже настоящая воровка.
— Была ею, дорогой. Была. Это большая разница. Говорю же тебе: я отошла от дел.
— Мне с трудом в это верится…
— Послушай, — терпеливо сказала она. — Я приехала отдыхать и, клянусь, ничего не замышляю. Надеюсь, мне удастся убедить тебя в этом, и тогда ты, может быть, прекратишь строить из себя святошу и снова станешь нормальным человеком.
— Я? Святоша? И это говорите мне вы?
— Я понимаю, ты в шоке…
— В самом деле? От чего же? — весело спросила Флавия, появляясь в дверях с пачкой макарон и двумя бутылками вина.
— От радости снова видеть меня, — быстро ответила миссис Верней.
— Правда, здорово? — сказала Флавия. — Как только я узнала, что миссис Верней в Риме, я подумала, как было бы чудесно…
Миссис Верней улыбнулась:
— И вот я здесь. Я тоже очень рада снова встретить вас обоих. Мне не терпится услышать все ваши новости. Как поживаете? Еще не поженились?
— Свадьба осенью, — ответила Флавия. — Во всяком случае, мы так планируем.
— О, мои поздравления, дорогие. Мои поздравления. Я пришлю вам свадебный подарок. Надеюсь, вы будете счастливы.
— Спасибо. Я не знала, сможете ли вы поужинать с нами. Если вы заняты…
— Отчего же, с удовольствием. Только я сама хотела пригласить вас. Если вы знаете поблизости приличный ресторан…
— Как это мило. Почему бы и нет?
Они обменялись фальшивыми улыбками, и Аргайл скривился, глядя на них.
— Боюсь, я не смогу, — сказал он, изображая такое же фальшивое сожаление, и похлопал по стопке тетрадей на столе. — Дела, знаете ли, дела.
Минут пять его уговаривали, но он проявил упорство. Услышав в свой адрес множество нелицеприятных замечаний, он был наконец вознагражден тем, что наблюдал из окна, как парочка лицемерок прошагала в ресторан за углом — они с Флавией ходили туда обедать, когда им надоедало готовить самим.
Сварив себе на ужин макароны, Аргайл приступил к проверке сочинений. Не идеальный вечер — совсем не такой, какой он надеялся провести. Но в сравнении с предложенной ему альтернативой он изумителен.
Еда была сносной, бесспорно. Небольшая симпатичная траттория с простыми и вкусными блюдами. Приветливые официанты умели создать обстановку неформального общения, возможную лишь в итальянских ресторанах.
Женщины с удовольствием болтали и сплетничали, словно давно не видевшиеся подруги. Флавия мысленно аплодировала себе. Чего нельзя было сказать о Мэри Верней.
Положение становилось серьезным. Конечно, она не надеялась, что итальянская полиция оставит ее визит совсем без внимания, но, учитывая их неповоротливую бюрократическую систему и вечную нехватку кадров, она должна была успеть провернуть свои дела к тому времени, когда карабинеры и управление по борьбе с кражами произведений искусства договорятся, кому из них следует взять иностранную гостью под свое наблюдение.
Мэри Верней предприняла все меры, чтобы ее приезд в Италию остался незамеченным: купила билет на поезд, зная, какой тщательной бывает проверка в аэропортах, и повсюду расплачивалась только наличными. И тем не менее ее засекли. Вероятно, по регистрации в гостинице. Странно: она полагала, что подобной проверкой давно уже никто не занимается. И как видно, ошиблась. А может, им поступила информация на компьютер. Все это говорит лишь о том, как сильно она постарела и отстала от жизни.