В 9 ч. 37 м. мы дали отбой, так как неприятеля нигде не было видно. Вся прислуга орудий отошла от своих постов для тушения пожара. Носовая боевая рубка была вся окутана пламенем, и прислуга казематов также вышла для тушения огня. Артиллерийский бой приостановился, но внутри корабля шел бой с огнем и водой.
Около 10 ч. вечера мы справились с главными пожарами, только третья и четвертая башни еще дымились, и иногда из них вздымались облака густых желтых газов; но и это прекратилось после затопления погребов. Никто никогда не думал, что корабль может выдержать столько попаданий. Около 20-15-дюймовых снарядов попало в нас, и почти столько же крупных снарядов других калибров. Живучесть наших кораблей и мощное действие их вооружения делали честь строителям нашего флота, в особенности адмиралу А. Тирпицу.
Линейный крейсер "Lutzow" скрылся из виду; в 9 ч. 20 м. в кормовой боевой рубке записали: "Цель закрыта дымом горящего крейсера "Lutzow".
Наши боевые товарищи "Seydlitz”, "Moltke” и "Von der Tann" были с нами. Они также сильно пострадали, в особенности "Seydlitz". На нем также выбивались громадные столбы пламени из одной башни. На всех кораблях возникли пожары. Hoc "Seydlitz" был под водою, и когда адмирал Хиппер подошел к нему на миноносце, он узнал, что радиотелеграф крейсера выведен из строя и что корабль принял уже несколько тысяч тонн воды. Тоща адмирал решил перейти на "Moltke".
Коща миноносец подходил к "Moltke", последний попал под такой сильный обстрел, что командир его не мог уменьшить хода, и адмирал направился к нам.
Мы ему передали, что в строю только 2-12-дюймовых и 2-6-дюймовых орудия левого борта. Корабль принял 3400 тонн воды. Все сигнальные приспособления и радиотелеграф выведены из строя. Адмирал все-таки перешел на "Moltke”, коща позволила обстановка. Но во время всей четвертой фазы боя линейные крейсера вел командир "Derfflinger” капитан 1 ранга Хартог, с именем которого навеки связана последняя атака неприятеля нашими линейными крейсерами.
Сотни наших товарищей погибли смертью героев, но мы и флотилии миноносцев исполнили нашу задачу – прикрыть отход флота. Адмирал Шеер смог увести нас из охвата без всяких потерь.
На черт. II виден весь наш путь. До 7 ч. 48 м. флот шел курсом NW в строе пеленга, затем до 8 ч. 35 м. в строе кильватера, курсом N0. В 8 ч. 35 м. флот повернул в первый раз на W, но затем снова изменил курс на О, для прикрытия горящего легкого крейсера "Wiesbaden", сильно страдавшего от неприятельского огня. В 9 ч. 17 м. мы закончили поворот на W "всем вдруг" по сигналу, данному в 9 ч. 12 м., и вышли из полукольцевого охвата, прикрываемые линейными крейсерами и миноносцами.
В бою участвовали головные линейные корабли 3-ей эскадры, ведшие бой после 7 ч. 48 м. с линейными кораблями типа "Queen Elisabeth".
Затем они вступали в бой два раза на Ost-ых курсах, прорываясь под огнем вглубь неприятельского кольца. Первый прорыв закончился в 8 ч. 35 м., второй – в 9 ч. 17 м. Находившаяся в середине колонны 1 эскадра в дневном бою не участвовала, зато она вынесла всю тяжесть ночного боя. 2-ая эскадра из-за своего небольшого хода отстала от главных сил на несколько миль, но она сыграла свою роль при ночных боях. Тактически правильное расположение наших эскадр дало возможность подставлять под неприятельские удары всегда новейшие и сильнейшие корабли. Только этому можно приписать, что во время самого боя ни одно линейное судно не погибло (сильно поврежденный "Lutzow" на следующий день был потоплен германскою миною после снятия всей команды). Результат боя доказывает высокое тактическое дарование адмирала Шеера и его гениального начальника штаба контр- адмирала Трота.
Последний артиллерийский бой. Ночные бои. Гибель линейного корабля "Pommern".
После оживления во время нашей последней атаки наступила передышка, продолжавшаяся до 10 ч. 22 м. Мы готовились к ночи. Почти все прожекторы были сбиты: на правом борту уцелел один, на левом – два. У гальванеров было массы работы. Я оставался на мостике в полной готовности начать стрельбу. У всех перископов и труб стояли наблюдатели, следившие за горизонтом.
Около 10 ч. мы снова увидели первую эскадру, шедшую на S. Наш командир, все еще ведший линейные крейсера, направил отряд к голове главных сил, чтобы вступить в строй головным. Во время этого перестроения мы неожиданно попали вместе с нашей 1 эскадрой под сильный обстрел.
Мгла в это время еще немного увеличилась.
Снова по всему крейсеру раздалось: "Боевая тревога!", и через несколько секунд я уже направил первую башню на неприятеля и произвел один выстрел.
Вторую башню не было никакой возможности направить на цель из-за плохой видимости, и я старался стрелять как можно чаще из 1-ой башни. Вдруг произошел неожиданный перерыв; скользнувший по 1-ой башне крупный снаряд погнул планку мамеринца и заклинил ее. Тогда из башни выбежали старшина и несколько человек прислуги с ломами и топорами, удалили согнутую планку и очистили башню. Таким образом, я временами мог все- таки производить хоть несколько залпов. Я стрелял почти на глаз. Очень редко удавалось измерять расстояние по вспышкам выстрелов. Дистанции были от 32 до 55 каб. (60-100 гкм.). Наблюдение падения наших снарядов стало невозможным. Положение было чрезвычайно неприятное. Но неожиданно подошла помощь оттуда, откуда мы ее меньше всего могли ожидать. Наша вторая эскадра, состоящая из устаревших линейных кораблей типа "Deutschland”, шла после поворота на S во главе всего флота. В данный момент командующий флотом решил перестроить колонну соответственно обстановке и приказал второй эскадре перейти в кильватер двум эскадрам современных линейных кораблей. В трудный для нас момент командующий 2 эскадрой как раз выполнял это перестроение, ведя свои корабли восточнее наших главных сил и нас, линейных крейсеров. 2 эскадра заслонила нас от теснившего врага, который неожиданно увидел семь больших кораблей, идущих на него полным ходом. Одновременно наши неутомимые миноносцы опять пошли в атаку. Неприятель повернул и скрылся в сумерках.
Наши старые линейные корабли оживленно стреляли и сами попадали под тяжелый обстрел, но это продолжалось недолго. Если бы противник знал, какие корабли направились на него! Ведь это были знаменитые германские "пятиминутные корабли" (five-minutes ships), на уничтожение которых англичане отводили 5 минут.
В 10 ч. 31 м. был отмечен наш последний выстрел из 12-дюймовых орудий, сделанный при повороте башен в 244°, при установке прицела 40 каб. (75 гкм.).
Длинный северный день клонился к концу, и начиналась короткая ночь, длившаяся с 11 час. вечера до 2 час. ночи.
На ночь линейным крейсерам приказали идти концевыми. Нам давалось, таким образом, почетное поручение прикрывать флот с N-да при его обратном ходе.
Я не знаю, где в эту ночь находились "Moltke” и "Seydlitz”. Последнему приходилось упорно бороться, чтобы удерживаться на плаву. Только с большим трудом его доблестной команде во главе с командиром капитаном 1 ранга фон Эгиди, удавалось вести крейсер в течение двух дней и войти в Вильгельмсгафен к ночи. В конце колонны остались только "Derfllinger" и "Von der Tann". Нельзя сказать, чтобы мы представляли собой очень грозное прикрытие. На правом борту, правда, все обстояло благополучно и все 6-6-дюймовых орудий были в целости; но на левом действовали только 2-6-дюймовых орудия; одного прожектора было тоже маловато.
Небо закрыли облака, и ночь оказалась темной.
Мы, офицеры, вышли из боевой рубки на мостик. Командир подошел ко мне, пожал мне сердечно руку и высказал свое удовлетворение результатами нашей стрельбы. Эти несколько слов мне были дороже всех знаков признательности, которые впоследствии я имел.
Я послал вестового в мою каюту узнать, в каком она состоянии. Оказалось, что она – единственная уцелевшая на всем корабле.