Лю Шаоци тепло вспоминал о своем долгом путешествии через голодную и холодную Сибирь в Москву в 20-х годах. Он также говорил, что во время пребывания в Москве в 1921–1922 гг. ему довелось видеть и слышать В.И.Ленина. Посол С.Г.Лапин передал Лю Шаоци привет от Л.И.Брежнева и добавил, что советский лидер сохраняет в памяти воспоминания о том, как ему довелось в 1960 г. сопровождать Лю Шаоци во время его поездки по СССР, в частности о беседах с Лю Шаоци на озере Байкал, Кстати, тогда важная публичная речь Лю Шаоци в СССР была напечатана в китайской прессе под заголовком: «Сплочение — это сила».
По контрасту вспоминается, что, по словам С.Г.Лапина, сказанным в разговоре со мной, Л.И.Брежнев считал Мао Цзэдуна маньяком и, очевидно, искал разумных людей среди других китайских руководителей.
Мне довелось также быть свидетелем по сути дела последнего личного общения представителя Москвы с Лю Шаоци.
Весной 1966 г. Пекин посетил президент Ганы К.Нкрума. В дни его пребывания в КНР у него на родине произошел переворот и К.Нкрума лишился поста президента Ганы. Возникла деликатная дипломатическая ситуация. Из Москвы за К.Нкрумой был прислан специальный самолет. На летном поле пекинского аэродрома бывшего лидера Ганы провожал только советский посол. Поле было абсолютно пустынным. 6 самый последний момент, когда К.Нкрума, опираясь на свою знаменитую массивную трость, собирался откланяться и подняться на борт самолета, на летное поле выехал автомобиль. Он остановился, и из машины вышли двое: Лю Шаоци и Дэн Сяопин. Лю Шаоци предстал тогда высоким человеком очень болезненного вида, худым и бледным. На нем было тонкое, явно не шикарное пальто. Проводив К.Нкруму и дожидаясь, пока самолет вырулит на взлетную полосу, оставшиеся на летном поле помахали вслед ему руками. И тут С.Г.Лапин вспомнил о чем-то важном и обратился к Лю Шаоци, сказав, что у него имеется письмо ЦК КПСС с приглашением ЦК КПК направить свою делегацию на очередной съезд Компартии Советского Союза.
Напомним, что к тому времени почти пять лет не было никаких регулярных контактов по партийной линии, более того, на страницах партийных газет шла яростная полемика, в ходе которой стороны изобличали друг друга как ревизионистов, отошедших от правильных марксистско-ленинских положений, как предателей дела пролетариата, интернационализма и т. д.
И вдруг Лю Шаоци в ответ на слова советского посла протянул руку и сказал: «Дайте мне этот документ». С.Г.Лапин смешался и стал объяснять, что он не захватил письмо с собой и оставил его в посольстве. В дальнейшем письмо так и не удалось передать ни по каналам МИД КНР, ни через ЦК КПК. Дэн Сяопин, кстати сказать, во время этой сиены хранил полное молчание.
Важно, однако, что Лю Шаоци и тогда был настроен в пользу поддержания нормальных контактов между партиями, пусть и при продолжении полемики. В ходе «культурной революции» появились сообщения о том, что Мао Цзэдун был чрезвычайно разгневан позицией Лю Шаоци, и именно по настоянию Мао Цзэдуна Политбюро ЦК КПК отбросило мысль о возможности направления делегации ЦК КПК на съезд КПСС, состоявшийся в 1966 г.
22 июля 1966 г. Лю Шаоци выступил в Пекине на массовом митинге в поддержку борьбы вьетнамского народа против американской агрессии, за спасение отечества. В своей последней публичной речи, знаменательно посвященной «вьетнамскому вопросу», который в то время так или иначе, но объединял Москву и Пекин в их усилиях оказать помощь Вьетнаму, Лю Шаоци ни одним словом не упомянул об СССР, т. е. не критиковал действия Советского Союза. В условиях того времени, когда все политические выступления, особенно по международным вопросам, были пронизаны духом «борьбы» против «советского ревизионизма», к чему призывал Мао Цзэдун, это звучало явным и подчеркнутым диссонансом. После этого стотысячного митинга в Пекине в течение нескольких дней по всему Китаю были проведены массовые митинги в поддержку заявления председателя КНР Лю Шаоци. В его речи прозвучал призыв к борьбе против американского империализма совместно с социалистическими странами, а следовательно и с СССР, хотя в силу сложившейся ситуации Лю Шаоци не мог сказать об этом прямо. Политически мыслящие китайцы могли бы при желании найти в его словах осуждение внешнеполитической программы Мао Цзэдуна как проявления «национального шовинизма и национального эгоизма, представляющего собой измену интересам революционных народов мира»[167]. Более того, накануне XI пленума ЦК КПК 8-го созыва Лю Шаоци в последний раз воспользовался властью для того, чтобы подчеркнуть, что оказание помощи Вьетнаму и солидарность с революционными силами мира, с его точки зрения, являлись делом более важным, чем маоцзэдуновская «культурная революция». Лю Шаоци, порой маневрируя, старался соблюсти верность установкам VIII съезда КПК о линии на борьбу (при определенных обстоятельствах) вместе с СССР и другими социалистическими странами против империализма, в первую очередь американского.