Однако в обоих статьях я не решился упоминать о бабоне -- петле времени, иначе бы пришлось объяснять, как мы в нее попали, а это значило, что надо было признать свою, хоть и спонтанную, но все же способность передвигаться во времени, что, конечно же, было бы недальновидно и глупо.
Минут через десять Рем Понтегера объявил:
-- За нами хвост...
Понтегера заложил вираж: с одной стороны я увидел барашки Финского залива, обрамленного горами, с другой - низкорослый сосновый лес и сухопутную дорогу на Выборг, по которой плотным потоком двигались автомобили.
-- Где? - Когда мы выровнялись, Леха стал вертеться, как на сковородке.
-- Метаполиция! - прокричал Рем Понтегера.
Желтый "гирвас" с маяками на крыше мелькал где-то за два километра в потоке аэромобилей. Все-таки у комиссара была хорошая машина, а не полицейская газонокосилка, хотя эта полиция и имела приставку мета.
В такой обстановке я с поспешил закончить дело, попросил "Феню" сбросить снимки из фотоаппарата на компьютер и увеличить их. Особенно мне понравились два: метатрон, который просил выпустить их из тюрьмы, и подполковник с перебитым крылом.
Дальше "Феня" рассовал файлы моим приятелям во все газеты и даже в парочку журналов с просьбой опубликовать в ближайшем номере. Мне было наплевать на негласные и гласные запреты. Даже если Алфен подставил меня неосознанно, я имел право на самозащиту -- пусть это и касалось государственной тайны. В тот момент, когда Понтегера свернул по прямой над заливом и крикнул: "Приготовьтесь!", на мой виртуальный экран стали приходить ответы. Первым отозвался Юра Дронский, который когда-то работал в земных "Петербургских ведомостях" внештатным корреспондентом. Теперь же в таблойде "Москва-хроникал" он служил главным редактором. Надо будет его расспросить, как он удрал тогда из Санкт-Петербурга, подумал я.
Другие сообщения я читать не стал, а смалодушничал и стер папку с файлами, которые имели отношение к черным ангелам, что давало шанс выигрыша времени на случай, если дело дойдет до расследования.
Мелькнул Нью-Васильевский, дамба, верфи, каналы и Нева. В центре города Понтегера перешел на ручное управление и, чтобы оторваться от хвоста, необдуманно близко проносился рядом с небоскребами. Думаю, что городская полиция уже сошла с ума. Потом он круто пошел на снижение. Мы с Лехой и Россом оказались на боковом стекле. "Феня" пропал, очки "пи-технологии" оказались разбитыми, а я увидел, как подо мной проносится земля. Деталей невозможно было разглядеть. Мелькнул шпиль, ангел и рыжая марсианская брусчатка. Моя селезенка среагировала на ускорение - в боку противно кольнуло. Я подумал о смерти и вечности. Потом увидел небо. "Бум!" Меня и Росса отбросило на Леху. Я даже испытал что-то вроде злорадства от того, что Леха крякнул под нашим весом. В следующий момент аэромобиль выровнялся. Мы с Лехой ударились головами о потолок, а Росс взвизгнул, и Рем Понтегера крикнул:
-- Бежим!
Оказывается, мы уже стояли на парковке в центре Дворцовой площади. Конечно, она лишь отдаленно походила на земную Санкт-Петербургскую, но тем не менее носила то же самое название.
Забыв захлопнуть дверь, Рем Понтегера побежал отвоевывать редакторское кресло. А Леха, видать, за компанию. На секунду он остановился. Посмотрел на нас с Россом. Потом махнул рукой и побежал дальше. Наверное, Понтегера пообещал ему хорошее, теплое место рядом с собой. При данных обстоятельствах в редакции делать мне было нечего. Рано или поздно Леха сам все расскажет. К тому же, чего скрывать, я испытывал злорадство от того, что Алфена выпрут, ведь он уволил меня по самому ничтожному поводу. Поэтому я решил направить свои стопы к Юре Дронскому, чтобы окончательно договориться о заметке, сулившей неплохие дивиденды. Чего греха таить, я рассчитывал на плодотворное сотрудничество.
Нашим аэромобилем уже заинтересовалась дорожная полиция - со стороны Адмиралтейства катили патрульные "жигули". А со стороны Невы на посадку заходил желтый "гирвас". Кроме этого где-то за крышами, нещадно завывая, на подходе была дорожная полиция.
При такой ситуации мы с Россом сделали вид, что прогуливаемся и поспешили к Певческому мостику, чтобы перейти его и попасть в московскую часть города. Да-да, именно московскую. Даже река с этой стороны называлась Москвой-рекой, а с правой стороны, по течению - Мойкой, если же дело имело отношении к Неве - Невой.
Итак, мы с Россом пересекли Мойку-Москву-реку и очутились в районе Китай-город. Москворецкая набережная терялась в осенней зелени за изгибом реки, а по обе стороны торчали буквы "М", хотя, разумеется, ни о каком метро речь не шла. Метро еще не построили, да и вопрос этот дискутировался уже лет десять. Проблема заключалась в том, что конкурентом метро были аэромобили - дешевый и доступный вид транспорта и главный аргумент мирового правительства в борьбе с каменами, которые находились в оппозиции. Скорее всего, у мирового правительства просто не было лишних денег, а у каменов - веских аргументов. Веские аргументы были только у военного крыла каменов -- "Наше дело", которое находилось в подполье. Иногда они что-то взрывали или поджигали. Процесс носил вялотекущим характер.
Надо ли напомнить, что демократия выродилась еще на Земле, потомку что в том виде, в котором она предстала миру на Востоке, она не устраивала США. На смену ей пришел просвещенный прагматизм, который исповедовали высшие слои общества.
По дороге я не удержался и позвонил Верочке Матюшиной. Мне было интересно, как идут боевые действия. Наверняка Рем Понтегера уже перегрыз горло Алфену и вкушал победу. К моему удивлению, Верочка ответила нервным смешком:
-- Они уже выжрали три бутылки коньяка и потребовали еще!
-- Так быстро? - удивился я. - А чем они закусывают?
-- Лимоном...
-- В стиле главного, -- философски изрек я.
-- Да, но каково мне! - заметила Верочка Матюшина.
Похоже, она пыталась прибрать к рукам Алфена. Как это ей удастся? с интересом подумал я. В этом отношении Алфен был непотопляем, как крейсер "Аврора", марсианский муляж которого стоял на Неве-Москве-реке.
-- У тебя что, неприятности с правительством? - поинтересовалась она.
-- С правительством? - удивился я.
-- Тебя спрашивали ужасные люди!
-- Это мои друзья, -- быстро ответил я.
-- Странные у тебя друзья, -- менторски заметила Верочка Матюшина, -- я одного испугалась. У него такой зверский вид, да и другой...
Я перебил ее:
-- Мне не звонил некий господин Федотов?
Я просил так - на всякий случай. Брякнул первое, что пришло в голову.
-- Звонил! - съязвила она. - Сказал, что убьет тебя при встрече.
-- А если серьезно? - спросил я.
Вот и решайте теперь, что такое интуиция.
-- Если серьезно, то он будет ждать тебя в "Астории" с двенадцати до часу.
-- Спасибо, -- я отключился.
Итак, объявился Лука. Но почему он меня ищет? И тот ли это Федотов, который Лука? Известно, что Лука остался на базе астросов и улетел в глубины космоса. Причем у него было тайное редакционное задание от Алфена - сфотографировать астросов и разузнать о них как можно больше. Значит, он жив! Есть шанс обладать уникальной информацией. Но почему ни "Москва-хроникал", ни наши "Ведомости", ни тот же самый "Телеграф" и сотня других редакций по всему Марсу не опубликовали ни строчки о астросах? Одно из двух, либо это не тот Федотов, то есть не Лука и Верочка Матюшина ошиблась, либо Луке заткнули рот каким-нибудь экзотическим способом. Как бы там ни было, до встречи с таинственным Федотовым осталось не более двух часов, и я решил провести их с пользой. И еще я подумал о том, что как-то очень синхронно с посещением нами Кагалмы из небытия возник Лука. Не верил я в такие совпадения. Не верил.