Через несколько минут стрелки успокоились. Ла Рок оставался у панели, подозревая, что корабль никуда не делся. Он был прав. Через полчаса детекторы снова активировались, на сей раз на несколько часов — иногда это было еле заметное подрагивание стрелок, иногда их с такой силой било об ограничители, что щелчки были слышны. Ла Рок ничего не мог понять по этим признакам, кроме того, что расстояние до корабля постоянно меняется.
Фарватер корабля, летящего в режиме второго порядка, состоит из низкочастотных электромагнитных волн, и фронт такой волны представляет собой конус, в вершине которого находится корабль. Конус распространяется радиально со скоростью света, а его вершина двигается с кораблем — для боевого корабля это может быть скорость, в миллион раз большая скорости света.
Если корабль не движется по прямой, а каждые несколько минут или секунд отключает поля и меняет направление, форма этой волны становится довольно сложной. Стандартный маршрут при поиске — это спиральное движение по поверхности воображаемого тора, и через несколько часов следы такого полета будут нераспутываемы даже для опытного математика, не говоря уж о любителе, сидящем в неподвижном наблюдательном пункте. Пространство на биллионы миль вокруг двойной звезды дрожало от пересекающихся волновых фронтов. Все стрелки в детекторах Ла Рока дрожали в унисон, и эта дрожь заставляла капельки пота проступать на лбу беглеца. Его корабль, как он понял, испускал такие же волны — как же он в этом случае неправильно действовал! Да если такому фарватеру дать неделю или хотя бы три-четыре дня, чтобы рассеяться со скоростью света, он мог бы больше не беспокоиться о том, что его по ним выследят.
Он гадал, что же будут делать ищущие. Они наверняка проследили за ним до этой системы, как он и ожидал. Они могли теперь попытаться отыскать бездействующий корабль, но Ла Рок сомневался, что это реально, разве что существуют какие-то методы обнаружения, неизвестные большинству людей.
Он также гадал, есть ли в системе какие-нибудь планеты, которые еще больше затруднят задачу преследователей. Сам он никаких планет не видел, на картах ничего такого указано не было, но ведь планеты должны быть почти не видны в тусклом свете двойной звезды, да и перестал Ла Рок доверять картам. Если планеты тут есть, это просто замечательно: их будут обыскивать милю за милей.
Но главный вопрос заключался не в этом: насколько терпеливы окажутся преследователи? В принципе, они могут ждать дольше, чем он, поскольку запасы пищи у них больше, но ведь, насколько им известно, он вполне мог уже погибнуть или укрыться на организованной нелегальной базе — и то, и другое было вполне вероятно. Если он достаточно долго не будет выдавать себя излучением, они могут счесть, что искать дальше бесполезно. Он мог сделать это; темнота не особенно беспокоила его, а в корабле было достаточно тепло. Даже, пожалуй, жарковато. Явно он где-то напутал в расчетах.
Наконец, детекторы успокоились, и Ла Рок стал ждать. Он был весь взмокший, теперь уже не столько от страха, сколько от обычной жары. В корабле стало более чем неуютно. Он снял часть одежды и ненадолго почувствовал себя лучше.
Время ползло — с точки зрения Ла Рока, все медленнее и медленнее. Делать ему было нечего, кроме как чувствовать все усиливающийся дискомфорт. Он поминал последними словами строителей корабля, сделавших изоляцию кое-как, и тех, кто составлял таблицы, по которым он прикидывал вероятную температуру на этом расстоянии от солнц. Ему не приходило в голову помянуть собственные расчеты.
В какой-то момент он был уже готов вылезать, решив, что преследовавший его корабль ушел, но шевеление одного из детекторов заставило его передумать. Он ждал, мучаясь от жары — а та все усиливалась.
Было уже 150 градусов по Фаренгейту, когда он наконец сдался. В нормальных условиях он протянул бы дольше — любой протянул бы, — но кондиционеры были отключены вместе со всей остальной аппаратурой, и воздух в корабле стал очень спертым. Учитывая это, он держался неплохо, но, наконец, его силы истощились. Он еле добрался-до приборной доски и открыл панели.
Выругаться он не смог. Он только уставился в ужасе на панель, понимая, насколько не по адресу он до сих пор обращал свое возмущение. С изоляцией корабля все было в порядке — скорее, чудо, что ее хватило так надолго. Одно из солнц — он понятия не имел какое — заполнило своим багровым огнем переднюю, верхнюю и портовую панели; корабль, похоже, был в тридцати или сорока тысячах миль от его поверхности. Он метнулся к переключателю двигателей второго порядка, но тут же затормозил. Это только понесет его вперед, в преисподнюю, открывшуюся на передней панели. Корабль надо развернуть.