Однако другой адъютант Джустиниани, Доменик, тот, с кем за последние дни наиболее близко сдружился Лоренцо, еще долго не мог успокоиться. По общему мнению, молодой и вспыльчивый итальянец поплатился ударом кинжала за некогда брошенные им обидные или заносчивые слова. Но кто мог за этим стоять?
Доменик не находил себе места. Это был не поединок, нет! Хладнокровное убийство, иного слова и не подберешь! Иначе зачем потребовалось лишать жизни жалкого бродяжку, невольного свидетеля этого подлого преступления? Нет, все не так просто, отнюдь. Ромейская полиция покрывает виновных, вот главная и основная причина ее медлительности! Поощряя тем самым убийство тех, кто наперекор всем тяжестям и невзгодам пересекал моря, чтобы грудью своей прикрывать отщепенцев, умеющих лишь прятаться от беды за чужими спинами. А может то были не греки, а венецианцы? Ведь всем и каждому известна душевная низость этих подонков, взращенных на гнилой почве своих топких лагун. Но утомленные службой ландскнехты неохотно слушали страстные речи оратора. Устало позевывая, потягивая крепкое пиво из кружек, они советовали Доменику успокоится или изливать свой гнев где-нибудь в другом, более подходящем для этого месте. Не желая перегибать палку, адъютант удалялся из казарм, проклиная своих соотечественников за их безмозглость и равнодушие, за нежелание мстить, отплатить кровью за кровь.
На протяжении нескольких дней, используя любой удобный случай увильнуть от службы, Доменик обходил все известные ему питейные и увеселительные заведения и донимал расспросами хозяев и посетителей. При первой же возможности, он, полагаясь на свои навыки и опыт неплохого фехтовальщика, затевал ссору и обнажал клинок. Злость кипела в нем. Лоренцо, при жизни бывший ему всего лишь товарищем по приятному времяпровождению, после своей смерти вдруг вырос в его глазах до уровня младшего брата, родича, чья пролитая кровь вопиет о возмездии.
Угомонился он лишь тогда, когда потерявший терпение Лонг, после очередной стычки извлекший его из каталажки, не поклялся самолично приковать задиру к сидению гребца на одной из галер, если он, Доменик, не прекратит своего буйства. Адъютант смирился, потому что знал — кондотьер свою угрозу выполнит. Но ненависть, переполнявшая его, продолжала находить выход в словах и поступках.
Едва ли кому в голову могла бы прийти столь невероятная мысль, что этот малозначительный и ничем не особо выделяющийся среди прочей солдатской массы человек, впоследствии оказался способен своими поступками дважды пошатнуть боевое содружество осажденных, а затем и косвенно способствовать гибели одной из величайших цивилизаций человечества.
ГЛАВА XXI
— Вон там, — Алексий указал рукой. — Под той башней.
Он усмехнулся и добавил:
— Те две осадные башни, что напротив ворот Романа, полностью завершены и скоро будут придвинуты к стенам. Сооружение же этого уродства затянулось настолько, что вызывает подозрения в истинных намерениях турок. Лазутчики в один голос утверждают — постройка затеяна для отвода глаз. На самом деле под той башней замаскирован вход в подкоп.
Стоящий рядом с ним человек согласно кивнул головой. Он был невысок ростом и сухопарен; светлые волосы, редкие у макушки, на солнце выгорели почти до соломенного цвета и длинными прядями спускались на плечи. Правая часть его костистого лица была обезображена давним, плохо зарубцевавшимся шрамом и время от времени подергивалась в нервном тике. Он перевёл взгляд с недостроенной осадной башни на две другие, находящиеся в полутора милях от первой, затем повернулся к приближенному Феофана.
— Похоже, так и есть, — задумчиво проговорил он. — Турки даже не потрудились убрать подальше вырытую ими землю.
Он помедлил и задал вопрос:
— Правильно ли я понял, что работы ведутся третью неделю?
— По меньшей мере, они начались две недели назад.
Человек с изуродованным лицом хмыкнул и пожал плечами.
— Судя по количеству выброшенной земли, мусульмане не могли продвинуться далеко. В лучшем для них случае, они преодолели лишь треть необходимого пути.
Алексий чуть качнул бровями.
— Пусть так. Но мы должны заблаговременно подготовиться и принять меры. Поэтому совет димархов счел нужным воспользоваться услугами опытного человека. Таким, каким по общему мнению, являешься ты, мастер Иоанн.
Его собеседник признательно наклонил голову.
Иоганн Немецкий, которого одни считали выходцем из саксонских земель, а другие — уроженцем ещё более отдаленной Шотландии, долгое время работал инженером на медных рудниках и по праву слыл знатоком устройств земляных сооружений. Ещё до подхода османских войск он принимал участие в реставрации полуразрушенных стен Константинополя и разработал эффективный метод очистки крепостного рва с помощью подъёмных платформ. То, что византийцы, обнаружив подкоп, обратились именно к нему, мало удивило инженера. Напротив, он был бы глубоко уязвлен, если бы ликвидацию подкопа поручили кому-нибудь другому.