— Ой, прости, мастер, — девушка торопливо отдернула руку. — Я не хотела, это вышло совершенно случайно.
— Так ли уж случайно? — Роман приподнялся на локте, чувствуя нарастающее возбуждение.
— Да, да, я так неосторожна. Ой!
Отступая на шаг, Дария зацепила каблуком своего башмака за край одеяла и оно начало сползать на пол. Девушка разволновалась и желая поскорее выпутаться, сильно дернула ногой назад. Одеяло одним махом полностью слетело с Романа. Молодой человек совершенно инстинктивно прикрыл руками причинное место, быстро наклонился и попытался ухватить ускользающий конец одеяла.
— Ой, что я наделала! — вскричала девушка, прижав ладони к щекам.
И тут же деловито осведомилась:
— Мастеру, наверное, снились сегодня хорошие сны?
— Почему ты так думаешь? — Роману наконец удалось поймать край одеяла и быстро натянуть его на себя.
— Я не думаю, я просто кое-что заметила, — улыбаясь, она расстегивала крючки на своей рубахе.
До Романа вдруг дошло, что в этой ситуации он держится комично и совсем не по-мужски. Он повернулся на бок, приподнялся на локте и рассерженно вперил взгляд в девушку. Дария уже сняла с себя рубаху и чуть слышно что-то напевая, принялась за длинную, всю в оборочках юбку.
«Почему бы и нет?» — подумал Роман. — «Мастер Димитрий ждет меня в трапезной? И что с того? Надеюсь, мое опоздание не отобьет ему аппетита».
Когда, некоторое время спустя, Роман все-таки спустился в трапезную, там, за длинным столом еще сидел в одиночестве Кантакузин.
— Я вижу, ты вчера неплохо повеселился, — произнес стратег, критически осматривая припухшее, помятое лицо племянника.
— У василевса такие крепкие и выдержанные вина, — отвел глаза Роман.
— Ну так вот, любезный племянник, — Димитрий не отрывал от него взгляда. — Ты знаешь и сам, что я не для того уступил твоим просьбам и привез тебя в Константинополь, чтобы ты услаждал свою душу крепкими винами и веселой музыкой: всем этим ты с не меньшим успехом мог заниматься и в Генуе. Пора, пожалуй, на время позабыть удовольствия праздной жизни. С сегодняшнего дня у нас не будет более досуга для развлечений: ты будешь помогать мне вооружать и обучать людей, а между делом, постепенно наберешь себе сотню.
Лицо Романа просветлело.
— Ты хочешь дать мне сотню, дядя? Ты не шутишь?
— Твое назначение уже подписано императором. Ты будешь обучать ополченцев умению владеть копьем и мечом, изгонять страх из неопытных или малодушных. И если они почувствуют в тебе командира, значит я не зря тратил на тебя свое время.
Он хлопнул руками по столу и поднялся на ноги.
— Ты поел? Оружие при тебе? Значит, мы можем отправляться в дорогу!
Стратег повернулся и направился к выходу. Роман, торопливо поправляя перевязь с мечом, последовал за ним.
ГЛАВА IX
Нотар сдернул с плеч простыню и бросил её на край мраморной скамьи. Затем приблизился к бассейну и попробовал воду ногой. Удовлетворенно хмыкнул и стал осторожно спускаться по каменным ступенькам, в которых для предотвращения скольжения ступни были вырезаны узкие желобки. Погрузившись по грудь, он сильно оттолкнулся и сделав несколько энергичных гребков, оказался у противоположной стенки. Фыркнул, смахнул с лица капельки влаги и обхватив руками медный поручень, повис в воде, чуть касаясь поверхности пальцами ног.
Пустое помещение своеобразно искажало звуки, и плеск воды, отраженный от стен, усиливал ощущение уединенности и покоя. Именно это и нужно было ему сейчас: здесь можно было расслабиться и не чувствуя ничьих докучливых взглядов, стряхнуть с себя бремя повседневных забот. Общение с людьми всё более начинало тяготить его; необходимость ежечасно принимать решения, организовывать работу, отдавать приказы и распоряжения тяжким грузом висело на нем. Накапливающаяся усталость давала о себе знать особенно по утрам; чаще прежнего стали одолевать мысли о близящейся старости. И тем желаннее казался ему отдых здесь, рядом с женщиной, которая ему была дорога и для которой он, не скупясь, содержал этот роскошный двухэтажный особняк.
В тихом блаженстве прикрыв глаза, он ритмично покачивался на поверхности, заставляя воду сильнее плескаться о бортики бассейна. Мигрень, не дававшая покоя с самого утра, постепенно отступала, но с лица по-прежнему не сходило выражение болезненного утомления. Даже здесь, в тиши купальни, ему не удалось отделаться от непрошенных мыслей. Против воли в памяти всплыл тот нелегкий разговор с Феофаном.