— Назад, назад, — шипел флорентиец, отпихивая от окошка всех прочих, — Вы что, не понимаете: уйти нам не удастся.
— Вытащите его, — он указал на пизанца, чей увесистый зад с дрыгающими ногами плотно застрял в узком проеме.
— Слушайте все….
Громкий стук в дверь на мгновение парализовал их.
— Именем закона!
— Слушайте меня, — захлебываясь в словах, продолжал флорентиец. — Чтобы не выложить все на дознании, мы должны условиться…..
В дверь застучали настойчивее.
— ….. говорить правду, но только одну ее половину….. если не хотим сгнить в казематах. Об общинах упоминать нельзя! Запомните, мы преданы василевсу и вступили в сговор с генуэзцем лишь для того, чтобы выведать его замысел и лиц, стоящих за ним…..
От мощного удара дверь раскололась пополам.
— ….. и вывести затем на чистую воду….
Комната заполнилась вооруженными людьми.
Ангел бежал огромными скачками; ему казалось, оттолкнись он посильнее — и легкое тело, подобно птице, взмоет ввысь и понесется по воздуху, как на крыльях. Исперщеренная ломаными тенями, улица летела под ногами; незрячими глазницами окон мелькали проносящиеся мимо дома; позади затихал завывающий лай потревоженных дворняг. Радость бега, радость преследования кипели в крови и ему приходилось стискивать зубы, чтобы не выпустить рвущийся из груди крик восторга и полноты жизни.
Бегущий впереди человек, путающийся ногами в полах плаща, оглянулся, увидел настигающую его фигуру, заверещал от страха и припустил с новой силой. Расстояние между ними сокращалось быстро и юноша, желая растянуть удовольствие, слегка замедлил шаг. В это время бегущий вновь обернулся, оступился на камне и покатился кувырком по мостовой. Одним прыжком Ангел оказался рядом и пнул его ногой в грудь. Вскрикнув от удара, беглец свалился в грязь и больше не делал попыток подняться.
Ангел обнажил кинжал и приставил лезвие к горлу упавшего.
— Синьор Лодовико? — вежливо осведомился он.
Сквозь сипение и всхлипы слышались невнятные слова. Похолодев от внезапного предчувствия, Ангел схватил пленника за волосы и повернул лицом к свету. Серебристый лунный диск высветил испитые сморщенные черты лица и черный провал рта с редкими корешками порченых зубов. Эта физиономия преждевременно состарившегося бродяжки никак не могла принадлежать итальянскому дворянину.
Чуть не взвыв от досады, он ударил рукоятью кинжала в это потасканное, гримасничающее от ужаса лицо.
— Говори, — потребовал он, приподнимая бродягу за ворот рубахи.
— Я ничего не знаю, господин, — всхлипывая, ныл тот. — Этот человек дал мне новый плащ, пять монет и пообещал еще столько же, если я дождусь его.
— Почему же ты бежал?
— Я….. я испугался….. думал, плащ краденный….
— Скотина….
Удар по скуле повалил бродягу навзничь. Юноша распрямился и спрятал кинжал на груди.
Шпион вновь, как и несколько месяцев назад, перехитрил его. Ангел посмотрел на звезды: до рассвета оставалось не более трех-четырех часов.
Дальнейшие поиски едва ли принесли бы успех: найти беглеца в лабиринте улиц Константинополя было бы не легче, чем иглу в стоге сена. Но Ангел отступать не желал. Под самое утро удача отчасти улыбнулась ему, однако трудно было бы назвать ту улыбку иначе как саркастической — в одной из многочисленных ночлежек, расположение которых он знал назубок, ему указали на человека, недавно сбывшего с рук новехонький плащ. Это был второй двойник, нанятый Бертруччо.
Самого же генуэзца и след простыл.
ГЛАВА XI
Солнце припекало почти по-весеннему. Джустиниани снял маленькую, прикрывающую макушку шапочку и смахнул со лба капельки пота. Прищурившись, вновь осмотрел высокую земляную насыпь вала и пестрые кучки горожан на ней. Один из трех томящихся чуть поодаль адъютантов подвел к нему массивного, под стать хозяину, жеребца. Лонг принял поводья, похлопал коня по спине и одним махом вскочил в седло.
— Сегодня работы продвигаются успешно, — он кивнул головой в сторону цепочки землекопов. — Если не будет помех, через пару месяцев ни одна нечисть не прорвется за укрепления.
— Этим лежебокам следовало бы проворнее шевелиться, — снисходительно бросил адъютант. — До нашего приезда они лишь грызлись между собой и плакались на судьбу.
Лонг в упор посмотрел на него.
— Мне кажется…. Нет, я просто уверен — ты позволяешь себе слишком многое, Доменик. Тебя наняли, чтобы ты защищал этих людей, а не скоморошничал, изображая из себя полкового словоблуда.