— Орудие отлито, — венгр поднялся с колен. — Сегодня утром мастера закончили шлифовку и погрузили его на телегу.
— Где оно? — мгновенно успокоился Мехмед.
— В мастерских, в двух милях от твоего дворца, всемогущий. Прикажи, и к вечеру завтрашнего дня орудие будет доставленно в Эдирне.
Мехмед задумался, затем решительно соскочил с дивана.
— Нет. Мы сами поедем туда. А заодно испытаем ее на месте.
Он стукнул кулаком в серебрянный гонг.
— Прикажи седлать лошадей, — небрежно бросил он выросшему в дверях Улуг-бею. — Учитель, ты едешь со мной.
В середине дня улицы Эдирне всегда были полны народа. Заслышав звуки медных труб, возвещающих о появлении правителя, прохожие торопливо падали на колени и не отрывали голов от земли, пока султанский кортеж не скрывался из виду.
Мехмед держал Урбана при себе, хотя венгр не раз порывался поехать вперед, чтобы должным образом обустроить встречу — Мехмед любил заставать людей врасплох. При приближении сиятельного владыки в мастерских поднялось смятение, но султан не обращал внимания на суетливо снующих поодаль людей. Не поднимая надменно полуприкрытых век, он позволил подвести своего жеребца к громоздкому сооружению в два человеческих роста высотой. По знаку пушкаря слуги принялись сдергивать покрывающие его воловьи шкуры и вскоре вздох ужаса и изумления пронесся над толпой придворных. На уродливой, сколоченной из толстых брусьев повозке лежало орудие, равного которому не еще видел мир.
Пятнадцатифутовый пушечный ствол плавно расширялся к казеннику и был украшен затейливым орнаментом; толстые железные обручи обхватывали орудие по бокам, как бы стремясь сдержать распирающую его мощь; начищенный, отливающий багрово-красным цветом металл казалось еще хранил в себе жар плавильных печей.
Некоторое время Мехмед заворожено созерцал это чудовищное порождение человеческого гения, затем тронул коня плетью и медленно объехал повозку кругом. Млея от восторга, приподнялся на стременах и заглянул в огромное жерло, в котором легко мог поместиться сидя человек невысокого роста. Приблизившись, потрогал её рукой, как бы желая убедиться, что это не обман глаз, не сон и не сладостная грёза. Холод металла обжег ему пальцы и отдёрнув руку, он радостно, по-ребячьи, захлопал в ладоши. Пришпорив коня, он одним махом подлетел к Халиль-паше.
— Визирь, ты видишь это чудо? Оно моё! Моё!!
— Повелитель…, - визирь делал предостерегающие знаки.
Но Мехмеда уже невозможно было удержать. Полный восторга, он то и дело приближался к орудию, гладил его руками и радовался, как радуются дети новой игрушке.
— Это чудо! Чудо!!
Угомонившись, Мехмед повернулся к Урбану, который стоял чуть поодаль и с напускным безразличием выслушивал похвалы.
— Когда ты отлил для меня первые два не имеющих себе равных орудия, я понял, что не ошибся в тебе. Но то, что предстало передо мной сейчас….. Я знаю, это творение — лишь отчасти дело твоих рук.
Лицо Урбана начало вытягиваться.
— Но, господин…..
— Сам Аллах вдохновлял тебя в твоей работе!
Среди придворных послышался одобрительный шепот: оказывается, руками чужеземца двигали высшие силы! Ведь и впрямь, не мог же этот презренный иноверец сам сотворить нечто, способное привести в восторг великого государя.
— Начиная с этого дня, ты приступишь к работе над новым орудием, еще более мощным, чем это!
— Мой повелитель, — осмелился возразить венгр, — я безмерно счастлив оказанной мне милостью, но….
— Продолжай, — нахмурился Мехмед.
— Для отливки новой пушки понадобится не менее трех месяцев. И это самый крайний срок, который я могу сейчас назвать.
Мехмед еще более помрачнел.
— У меня в апасе нет ни одного лишнего дня, — пробормотал он. — Армия ждать не может.
Он задумчиво провел рукой по округлому боку пушки. Внезапно его пальцы нащупали вроде бы заглаженную, но еще вполне ощутимую поперечную вмятину, опоясывающую ствол.
— Что это? — он указал на извилистый шов, недостаточно хорошо запрятанный под железный обруч.
— Это…? — венгр вдруг сильно побледнел. — Это так….недостаток шлифовальщиков. Такие полосы всегда образуются при отливке в больших формах.
Смятение литейщика не укрылось от султана. Мехмеда охватило недоверие.
— Орудие стреляло? — отрывисто спросил он.
— Нет, повелитель. Без твоего приказа я не решался на испытание.