Она прошлась по комнате, остановилась перед зеркалом и внимательно рассмотрела себя. Поправила прядку волос, выбившуюся из прически, разгладила несколько несуществующих складок на платье, вздохнула и отошла прочь. Выхватила из кресла пригревшегося там котенка и стала машинально гладить и тормошить его. Недовольно пища, котенок отбивался. Затем выпустил когти и довольно сильно царапнул в ладонь.
— Ах, негодный!
Коротко взмяукнув, котенок полетел вверх тормашками. Ефросиния легла на софу и оперла подбородок на скрещенных руках.
От ворот послышались голоса и цокот копыт. Она приподняла голову и прислушалась.
— Эй, где ты там! Заснул?
— Отворяй, бездельник! Не заставляй нас долго ждать.
— Синьор, на виселицу часового! Этот негодяй осмелился не сразу признать вас!
Звон копыт проник в дворик, слегка поутих и звуча уже в замедленном ритме, стал удаляться в сторону: лошадей уводили в крытые стойла. Возбужденный гомон разбился на отдельные голоса, и по мере того, как ландскнехты расходились на ночлег, звучал все глуше и неразборчивее. Еще недавно малолюдный двор быстро оживал: запахло разогреваемой стряпней, в окнах заплясали огоньки свечей и масляных ламп, вдоль крытых галерей замелькали тени, где-то с грохотом повалилось составленное в пирамиду оружие.
Зычный бас Джустиниани, подобно дальним раскатам грома уже слышался в конце коридора. Ефросиния ждала, не поднимаясь с дивана. Шаги приблизились, смолкли за дверью, которая тут же стремительно распахнулась перед кондотьером.
— Ефросиния, ты спишь? Почему в комнате такая темень? — услышала она.
— Свечей! — рявкнул Лонг, поворачиваясь к двери.
— Не надо, оставь, — женщина поднялась и приблизилась к окну.
— У меня разболелись глаза.
Лонг обогнул кресло и с размаху уселся в него. В глубине сидения что-то коротко треснуло.
— Бедняжка, — от души посочувствовал он. — И у меня в глазах какая-то резь. Весь день в пыли и под солнцем, а тут еще греки вздумали опробовать свои бомбарды. Пришлось наглотаться дыма, растолковывая им правила точной наводки.
Он оглушительно захохотал.
— Византийцы отважны духом, но уже успели слегка отвыкнуть от оружия. Вот потому-то им и приходится сейчас многое наверстывать.
Кондотьер энергично потер ладонью онемевшие мышцы шеи.
— Святая Дева тому порукой: сегодня я устал больше обычного.
Вошел слуга с двумя канделябрами в руках. За ним, толкая столик на колесах, мелко семенила мулатка Ефросинии. Лонг подхватил с золоченого блюда большой кусок холодного мяса и жадно вгрызся в него. Мулатка подняла кувшин с вином и наклонила его над кубком кондотьера.
— Прочь, женщина, — проворчал тот с набитым ртом. — Не прикасайся к кувшину. Вино должно разливаться руками мужчин!
Ефросиния подошла и села в кресло напротив.
— Ты предпочитаешь наливать себе вино сам? Зачем? Ты можешь позвать слугу и приказать ему сделать это.
Лонг только отмахнулся.
— Любовь моя, мы не в царской трапезной среди напыщенных вельмож. За этот день такое количество людей промельтешило у меня перед глазами, что теперь назойливость прислуги лишь начинает докучать. Да и потом, привычки старого солдата…..
Женщина покачала головой.
— Не забывай, Джованни, ты не просто солдат, а второе лицо в государстве после василевса.
Кондотьер вновь расхохотался.
— Что верно, то верно! Но только до поры до времени. Вскоре после того, как мы пинками под зад погоним турок от стен города, твои соплеменники найдут способ отделаться от меня и моего отряда.
— И ты так спокойно относишься к этому?
— Как же иначе к этому относиться? Уповая на силу и прошлые заслуги, требовать себе высших постов при дворе? А затем, сменив доспехи на мантию с пурпурной каймой по краям, до конца своих дней вариться в похлебке из чужих интриг? Нет, эта участь не по мне!
Ефросиния не сводила с него глаз и под ее пристальным, выразительным взглядом Лонгу стало слегка не себе. Он что-то буркнул себе под нос, налил еще вина, но не спешил подносить его ко рту.
— Это похвально, — медленно, с расстановкой произнесла она.
В ее голосе прорезались нотки снисходительного сочувствия.
— Скромность в желаниях красит больше скромности в поступках. Но все же плохо, если и остальные не станут заблуждаться на твой счет.
В Лонге начал закипать гнев.