— О чем ты толкуешь? — загремел он, стукнув кулаком по столу.
— Я никому не позволю заблуждаться на мой счет!
— Вот к этому-то я и веду, — пожала плечами женщина. — Когда они поймут, что смогут обойтись без твоего отряда, тебе не видать даже того немногого, что было обещано вам, генуэзцам, за участие в войне.
— Ну, это будет не так-то просто сделать, — проворчал Лонг.
Он перегнулся через стол и дотронулся до ее колена.
— Послушай, Ефросиния, мы уже не раз говорили с тобой о дальнейшем. К чему же повторяться? Ты знаешь, я заключил договор с самим императором, что за определенную плату я обязуюсь в течении года помогать византийцам в отражении турок. И если это увенчается успехом, в чем я ничуть не сомневаюсь, мне обещано пожизненное губернаторство на острове Лемнос.
— Не много же за спасение Империи!
— А что посоветуешь, просить Константина поделиться престолом? Послушай, дорогая, я солдат, а не мечтатель. И синица в руке для меня в стократ дороже журавлиных стай в небе.
Он отпил из кубка и утер рукой усы.
— Еще не так давно ты была в восторге от одного упоминания о Лемносе. И вдруг какие-то непонятные речи…..
Внезапно недобрая мысль пришла на ум кондотьеру. Лицо его побагровело, глаза налились кровью. Он резко подался вперед и схватил ее за запястье.
— Уж не вздумала ли ты подыскать мне замену?
Ефросиния в упор взглянула на него и пальцы Лонга невольно разжались.
— Нет, Джованни, я не думала об этом, — мягко произнесла она. — Прости, что разгневала тебя своими словами. Но если бы ты только знал, как невыносимо целыми днями сидеть взаперти и постепенно дичать, отвыкая от человеческих лиц и голосов!
Лонг недоуменно пожал плечами.
— Но кто же виноват в этом? Ты сама, опасаясь мести Нотара, заточила себя в этих стенах. Карета, лошади, сопровождение — все к твоим услугам, скажи только слово. И если кто-нибудь осмелится бросить вслед хотя бы один обидный выкрик, я сотру его в порошок, невзирая на всякие там сословия!
Гетере не требовалось многих усилий вызвать слезы на глазах. Она притворно всхлипнула и умоляюще взглянула на Джустиниани.
— Ты допоздна пропадаешь на городских стенах….. Я здесь одна, я так боюсь….
— Кого, Нотара? — Лонг приподнялся, опираясь на подлокотники кресла.
— Нет, нет. Не его, — как бы в отчаянии она крутила головой. — Я боюсь всего. Эта близкая война…. Как подумаю, сжимается сердце. Я знаю, я чувствую — Константинополь не устоит!
Она вскочила на ноги. Смятение стало уже непритворным.
— Что будет со мной, когда придут турки? Я не желаю оказаться в гареме какого-нибудь жирного паши! Не хочу видеть тебя израненным и умирающим!
Она схватила его за руки.
— Бежим, Джованни! Бежим, пока еще есть время. Ромеи не посмеют остановить тебя. А твои солдаты? Ты же относишься к ним, как к своим детям. Так подумай и об их жизнях!
Она рывком отстранилась и зашагала по комнате.
— У меня есть деньги, драгоценности. И у тебя небольшое состояние. Купим поместье высоко в горах, подальше от сырости моря и смрада людских страстей!
Бульканье переливаемой жидкости заставило ее смолкнуть и повернуть голову. Джустиниани поднял кубок и вновь омочил губы в нем.
— Хорошее вино, — одобрительно произнес он.
И подняв глаза, добавил:
— Дорогая, сколько же в тебе огня!
Возбуждение, охватившее Ефросинию, схлынуло. Она обмякла, подошла к софе и без сил опустилась на нее.
— Мои слова лишь сотрясают воздух, — с горечью произнесла она.
— Да, — тон сказанного Лонгом был сух и категоричен. — И впредь пусть сотрясают воздух в мое отсутствие. Пойми наконец, я дал слово и я сдержу его. Ты же уговариваешь меня поступиться честью солдата и дворянина. Для меня мое имя, не в пример многим, не пустой звук.
Он взглянул на съежившуюся женщину и несколько смягчился.
— Если ты не в силах выносить ожидание, я дам надежных людей в попутчики и с первой же проходящей галерой отправлю тебя в Геную, в дом моего близкого друга. Там ты будешь в полной безопасности до самого конца войны. Подумай над моими словами.
— Подумаю, — покорно согласилась она и поднялась на ноги.
— Море…. штормы…. пираты… Это и есть обещанная тобой безопасность?
Она повернулась к двери.
— Куда ты идешь?
— В свою опочивальню. Я устала, этот день был полон для меня переживаний.
Лонг вскочил с кресла.
— Ну нет! Так просто ты не уйдешь!
Он обхватил ее за плечи и вплотную приблизил к ней лицо. На губах заиграла плотоядная улыбка.
— Ты впорхнешь туда только в моих объятиях.