Старейшина ткнулся лицом в плечо Агая, круто отвернулся и пошел к выходу.
– Постой! – окликнул Агай. – Ты уходишь не с легким сердцем, почему?
Царь, положив чашу на сиденье трона, стоял у светильника и над широким пламенем потирал руки.
– Отвечай! – Агай скосил глаза на Скила. На лицо старейшины наплывала бледность, от чего перечеркнувший лоб, щеку и рот багровый шрам проступал особенна ярко.
– Дочь твоя… – проговорил он. – Долго ли сидеть ей одной у очага…
Внезапно пламя из чаши светильника упало набок, конец его потрепыхался, почадил черным и выпрямился. Царь повернул голову в сторону второй, внутренней половины шатра. Там на порожке возникла Ола. За ее спиной покачивался занавес входа.
– Отец, ты один? – спросила она, заслоняясь рукой от света.
На массивном золотом браслете, обхватившем ее легкое запястье, мерцали изумрудные точки.
– Скил со мной. Входи, – разрешил Агай.
Ола вскинула голову. Серебряная лента со множеством мелких жемчужных подвесок туго обхватила ее лоб. Высокий воротник длинного платья был усыпан пуговицами–бубенчиками. Ступая неслышно, девушка прошла вперед, встала радом с Агаем.
– Что привезли послы, отец? – тихо спросила она, устремив взгляд темных глаз на Скила. На юном лице ее лежали блики огня, округлая тень выпятила нижнюю капризную губу.
– Войну, – обронил Агай. – Кто скажет, что ждет нас… Я еще раз говорю тебе – вот стоит воин, достойный быть мужем дочери царя Скифии. Все ли противишься?
Ола тряхнула головой. Подвески тонко звякнули, закружились вокруг лица блестким хороводом.
– Да! – как отрубила. – Я хочу взять себе мужем другого. Оба знаете, кого.
Хотела сказать что–то еще, но не сказала, а только дрогнула пухлым ртом. На переносицу прямого носа, с едва заметной горбинкой, набежала упрямая складка, щеки потемнели от густого румянца.
Все еще грея руки над светильником, царь укоризненно пробормотал:
– Эллинская кровь матери мутит тебя. Подумай обо мне, злая. Дай увидеть внука, помоги умереть радостно. Чем тебе плох Скил?
– Скил хороший. Я радуюсь, когда он приходит сюда.
– Видишь – радуешься!? – с надеждой воскликнул Агай. – Он воин храбрый, а что в шрамах… Иззубренный меч – надежный меч.
– Опять ты за свое, отец! – Ола капризно притопнула. – Я сказала, мне спокойно в присутствии Скила. Разве этого мало вам?
Агай устало махнул рукой на задержавшегося было у входа Скила, и старейшина исчез. Ола бережно обхватила голову отца, прижалась к ней щекой. Растроганный внезапной лаской своенравной дочери, Агай гладил ее спину, хмурился, моргал и никак не мог сморгнуть с глаз мокрую пелену. Досадуя на невольную слабость, он решительно отстранил дочь.
– Ты поступаешь со мной хуже Дария, – пробурчал он, отвернув от нее лицо. – Вытесни из сердца Лога. Он рожден от женщины племени Росс. И не это самое худое. Он почему седой от рождения, от первого крика? Так не должно быть. От скифа рождается скиф, так всегда было, и предки наши не помнят другого.
– Мать его была белой, говорят, – ласково вставила Ола.
– Э–э, что мать! – Агай поглядел на дочь. – Она была женой славного воина. Зачем не родила ему сына–скифа?
Ола улыбнулась. Агай задумчиво рассматривал ее.
– Правда, Лог великий мастер. Это не от ранней ли седины? – проговорил он. – Я живу долгий век, но такого мастера не знал. Даже эллины завидуют его рукам.
– Да, отец! – вздохнула Ола. – Боги сидят вокруг него, когда он работает, и водят его рукой. Приблизь Лога, отец, возьми зятем.
– Хватит! – прикрикнул Агай. – Не натягивай полог позора на мою голову. Зятем моим будет равный тебе. Сын вождя или вождь. Слышал, есть у Агафарсиса сын Когул. Породнюсь с сарматами!
Ола поникла.
– Если я вытесню Лога из сердца, оно станет пустым. Я умру. Разве ты этого хочешь, – сказала она. – Вспомни мать мою. Не ты ли рано свел ее с этого света, насильно отобрав от другого?
Агай сгорбился, голова его меленько затряслась.
– Да, – подтвердил он, – но я держал ее здесь.
Царь прижал руки к груди.
– Здесь, – повторил он. – Но ей было плохо здесь.
– Так знай же! Мне будет плохо в груди и у Скила и у Когула!
– Иди к себе, – Агай махнул в сторону внутренней половины. – Я не умею с тобой говорить.