– Не все, – ответила Луиза, всё ещё поддразнивая. – Понтер – гражданин Канады.
– Не думаю, что пресса из-за этого так хорошо их принимает. Это извечный журналистский левый уклон.
– Нет, я так не думаю, – ответила Луиза, откладывая журнал. – Настоящая причина того, что неандертальцы так хороши, в том, что их мозг больше нашего. Объём неандертальского черепа на десять процентов больше, чем у нас. Нашего мозга едва хватало на то, чтобы продумать ситуацию на один ход вперёд: если мы сделаем копья получше, то убьём больше животных. Но без по-настоящему серьёзного усилия мы не способны увидеть следующий ход: если мы убьём слишком много животных, то их не останется и мы умрём с голоду. Неандертальцы же, похоже, догадались об этом в самый первый день.
– Почему же это мы их победили здесь, на этой Земле?
– Потому что у нас было сознание – истинное самосознание, – которого у них не было. Помните мою теорию: вселенная расщепилась на две, когда впервые появилось сознание. В одной ветви его имели мы и только мы. В другой – они и только они. Разве удивительно, что, вопреки разнице в объёме мозга, в каждой временной линии одержали верх существа, обладающие сознанием? Но теперь мы сравниваем мыслящих существ с объёмом черепа в тысячу четыреста кубических сантиметров и таких же мыслящих существ, но с черепом в тысячу пятьсот кубических сантиметров. – Она улыбнулась. – Мы всё время ждали появления пришельцев с большими мозгами, и вот они появились. Только не с Альфы Центавра, а из мира по соседству.
Джок задумался.
– Большой мозг не обязательно означает более развитый интеллект.
– Нет, не обязательно. И всё же IQ[36] среднего Homo sapiens равен 100 – в силу самого определения IQ. И его значения распределены по Гауссу: для каждого с IQ 130 обязательно найдётся кто-то с IQ 70. Но представьте себе, что у них средний IQ был 110 вместо наших 100 – ещё до того, как они начали чистить свой генетический пул. Эта разница может вылиться в огромные различия.
– Вы сказали «распределены по Гауссу». Я читал ту книгу[37], и…
– О, книга – полная чушь. Средний IQ расовых групп одинаков, если исключить фактор недостаточного питания. Вы же знакомы с моим другом Рубеном Монтего? Он доктор медицины, и он чёрный. Если бы «Кривая Гаусса» была права, он был бы невероятной редкостью, но это, разумеется, не так. В прошлом неравенство было вызвано экономическими и социальными барьерами на пути чёрных к образованию, а не врождённой отсталостью.
– Вы хотите сказать, что наша отсталость по сравнению с неандертальцами врождённая?
Луиза пожала плечами:
– В том, что физически мы от них отстаём, сомнений нет, я полагаю? Почему так трудно принять и умственную отсталость?
Джок скривился:
– Ну если это так сформулировать… – Но потом он покачал головой: – И всё-таки меня это бесит. Когда я работал в RAND, мы всё своё время тратили на то, чтобы перехитрить противника, равного нам по интеллекту. О, иногда у них было преимущество в материальной части, а иногда – у нас, но мы никогда не исходили из допущения, что одна сторона фундаментально сообразительнее другой. Но здесь…
– Мы не пытаемся перехитрить неандертальцев, – сказала Луиза. Потом добавила, вскинув бровь: – Или пытаемся?
– Что? Нет-нет. Конечно нет. Не говорите глупостей, юная леди.
– Ребёнок? – переспросила Лурт Фрадло, уперев руки в широкие бёдра. – Вы с Понтером хотите завести ребёнка?
Мэри скромно улыбнулась. Понтер остался дома, а она транспортным кубом добралась до дома Лурт в Центре Салдака.
– Ага.
Лурт развела руки и крепко обняла Мэри.
– Здорово! – воскликнула она. – Просто здорово!
Мэри почувствовала, как вдруг расслабилось всё её тело.
– Я думала, ты не одобришь.
– С чего бы это? – удивилась Лурт. – Понтер – замечательный человек, и ты – замечательный человек. Вы будете отличными родителями. – Она помолчала. – Прости, я не знаю твой возраст, а с глексенами у меня не получается определить на глаз.
– Мне тридцать девять лет, – сказала Мэри. – Где-то пятьсот двадцать месяцев.
Лурт посерьёзнела.
– Нам в таком возрасте обычно тяжело забеременеть.
– Нам тоже, хотя у нас есть лекарства и другие методы, которые могут помочь. Но есть одна небольшая проблемка…
– О?
– Да. У барастов, как у тебя или Понтера, двадцать четыре пары хромосом. У глексенов вроде меня только двадцать три.
Лурт нахмурилась:
– Это сильно затруднит оплодотворение.
Мэри кивнула:
– О да. Я вообще не думаю, что это возможно в ходе полового акта.
37
The Bell Curve – книга американского психолога Ричарда Хернстейна, изданная в 1994 году, в которой он пытается показать наличие существенной разницы в умственных способностях представителей различных расовых групп. Bell Curve – «колоколообразная кривая» – разговорное англоязычное название нормального распределения Гаусса. (