Оставшаяся часть операции – установка в уши двух кохлеарных имплантов – была совсем простой, или, возможно, Мэри так показалось из-за того, что она не могла наблюдать за процессом.
Наконец, всё закончилось. Руку Мэри отмыли от крови, с лицевой панели компаньона убрали защитную плёнку, а кохлеарные импланты отрегулировали и откалибровали.
– Готово, – сказала Корбонон, потянув за бусину контрольного штырька на панели компаньона. Всего таких бусин там было шесть, все разного цвета.
– Привет, Мэри, – произнёс синтезированный голос. Он звучал будто бы в самой середине её головы, в точности между ушами. Голос был неандертальского типа – глубокий, резонирующий, вероятно женский, – но звук «и» в её имени он произносил безупречно: очевидно, эту проблему уже успели решить.
– Привет, – ответила Мэри. – Э-э… как я тебя должна называть?
– Как пожелаешь.
Мэри задумалась.
– Как насчёт «Кристина»? – Кристиной звали Мэрину младшую сестру.
– Неплохо, – сказал голос у неё в голове. – Конечно, если передумаешь, то можешь переименовать меня когда угодно и так часто, как захочешь.
– Хорошо, – ответила Мэри. Потом добавила: – Я слышу, ты правильно произносишь все звуки?
– Да. Я также умею пользоваться аббревиатурами.
Мэри восхитилась:
– Надо же! Компаньон Понтера не умел.
– Это не особенно сложно запрограммировать, – ответила Кристина, – когда известна базовая концепция.
Мэри вздрогнула, ощутив, как кто-то тронул её за плечо. Разговаривая с компаньоном, она совершенно перестала обращать внимание на внешний мир: интересно, наклонила ли она голову так, как обычно делает Понтер; приходит это само собой или этому надо учиться – как форме вежливости, способу дать окружающим знать, что ты в данный момент занят другим.
– Итак, – сказала Корбонон, улыбаясь Мэри, по-прежнему сидящей в операционном кресле. – Я так понимаю, ваш компаньон заработал?
В первый раз Мэри услышала перевод так, как слышит его Понтер – не через внешнее ухо, а когда слова словно бы распускаются прямо внутри головы. Компаньон оказался прекрасным имитатором; хотя английские слова несли на себе печать какого-то едва уловимого акцента – как будто в исполнении Уильяма Шетнера[40], но произносились они голосом, очень похожим на голос самой Корбонон.
– Ага, точно, – ответила Мэри – и как только она замолчала, внешний динамик компаньона издал звуки, которые Мэри опознала как перевод её реплики на неандертальский: – Ка пан ка.
– Значит, всё в порядке, – сказала Корбонон, улыбаясь. – Мы закончили.
– Мой компаньон уже ведёт передачу в архив алиби?
– Да, – ответила Корбонон, и Кристина, переведя сказанное ей «Ка», добавила от себя: «Передача ведётся».
Мэри встала с кресла, поблагодарила хирурга и её коллегу и удалилась. Выйдя в вестибюль этого медицинского учреждения, она обнаружила там четверых мужчин-неандертальцев, у каждого из которых, по всей видимости, была сломана рука или нога. Один из них был облачён в серебристые одежды эксгибициониста. Мэри, рассудив, что уж он-то не станет обижаться на расспросы, подошла к нему и спросила:
– Что случилось?
– С нами? – уточнил эксгибиционист. – Как обычно: охотничьи травмы.
Мэри вспомнила Эрика Тринкауса и его наблюдение о том, что древние неандертальцы имели следы травм, схожих с теми, что ковбои получают на родео.
– На кого вы охотились? – спросила она.
– На лося, – ответил эксгибиционист.
Мэри была разочарована тем, что это оказался не какой-нибудь зверь поэкзотичнее.
– И он того стоил? – спросила она. – В смысле, переломов?
Эксгибиционист пожал плечами:
– Лосятина того стоила. Не будешь же есть одних только голубей и бизонов.
– В таком случае, – сказала Мэри, – надеюсь, вас быстро залатают.
– О, не сомневайтесь, – с улыбкой ответил эксгибиционист.
Мэри попрощалась и вышла из больницы под предвечернее солнце; возможно, её разговор с эксгибиционистом станет гвоздём его программы.
И вдруг она осознала: она только что находилась в одном помещении с четырьмя незнакомыми мужчинами, и вместо того чтобы терять голову от ужаса, как в своём мире, даже после установления личности её насильника, она не почувствовала ни малейшего беспокойства. Наоборот, она подошла к одному из мужчин и мило с ним побеседовала.
Она изумлённо уставилась на своё левое предплечье, на компаньона – на Кристину. То, что каждое твоё движение записывается, казалось абстрактным знанием до того, как ей установили постоянный компаньон. Но теперь она осознала, насколько он освободил её. Здесь она была в безопасности. О, вокруг неё по-прежнему могло быть много злонамеренных людей, но они даже пытаться не станут как-то ей навредить… потому что это никогда не сойдёт им с рук.
40
Уильям Шетнер – канадский актёр и писатель, больше всего известен благодаря роли Джеймса Кирка, капитана звездолёта «Энтерпрайз» в сериалах «Звёздный путь». Родился в провинции Квебек, поэтому обладает соответствующим акцентом.