Пройдя под высоковольтной вышкой линии электропередач, двоюродные сёстры спустились к реке. Вековые вётлы склоняли тут ветви до самой воды. Деревья достигали такой толщины, что Майя и Жива даже при желании не смогли бы вдвоём обхватить их руками.
Здесь, в низине было довольно тихо, если не принимать во внимание удалённый гул автотрассы. Правда, тишина эта была какая-то странная, жуткая. Здесь явно ощущалась близость Лысой горы, которая вздымалась напротив.
На противоположном берегу почему-то валялось много мёртвых деревьев – чёрных, покосившихся, с изломанными стволами, и во всём этом мрачном угрюмом пейзаже чувствовалась какая-то заброшенность и потерянность.
Живе показалось вдруг, что она видит маленькую девочку в белом сарафане. Та печально сидела на тёмном камушке, грустно зажав колени руками, будто Алёнушка с известной картины Васнецова, и, пригорюнившись, глядела в тёмную воду.
- Зоя! – позвала её Жива.
- Где она? – обрадовалась Майя, - где ты видишь её?
Девочка в белом сарафане вдруг исчезла, как будто её и не было.
- Показалось, - вздохнула Жива.
- Зоя! Зоя! – покричала на всякий случай Майя, но ответа не последовало, лишь две серые утки, вспугнутые криком, взлетели от воды.
Двоюродные сёстры вновь поднялись на насыпную дорогу и пошли вдоль реки, глядя на тёмную, закрывающую полнеба Лысую гору
- Она ведь жила именно здесь, на этой горе, – кивнула Жива.
- Кто? - спросила Майя.
- Лыбедь, - ответила Жива и тут же поправилась, - княжна Лыбедь. Она жила здесь в уединении, в отличие от своих братьев, живущих в центре Киева. И до самой смерти оставалась старой девой. Видимо, поэтому гору эту и назвали Девич-горой.
- Почему же она осталась старой девой?
- Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов, она всем отказывала.
- Слишком гордая была? – усмехнулась Майя.
- Скорее переборчивая, - ответила Жива. - А когда постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз её не образовалась эта река.
- Да, поучительно.
Что-то невидимое за кустами вдруг вспорхнуло от реки, оказавшись большой белой птицей. От неожиданности девушки вздрогнули.
- Лебедь? - удивилась Майя. - Откуда здесь лебедь?
- Залетел, видно, случайно, сюда, - пожала плечами Жива, - с днепровских плавней…или с Галерного острова.
Шумно замахав крыльями, белый лебедь поднялся над вековыми вётлами, а затем скрылся за чёрной горой.
Плавное течение Лыбеди на перекате убыстрилось. Перед железнодорожным мостом, за которым начиналась автотрасса, двоюродные сёстры заметили метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы, перекинутую над рекой и зарытую в землю на другом берегу.
- Не понимаю, что может вытекать из-под горы? – озадачилась Майя.
Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.
- Но скорей всего, - вдруг сказала она, - гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.
- По какой? – живо обернулась к ней Майя.
- Ну…возможно, потому … - помедлила с ответом Жива, - что здесь с давних пор девушки исчезают.
- Как это, исчезают?
- А вот так, бесследно, – вздохнула Жива. – Веда говорит, что это леший их умыкает. А Навка считает, что это Змиулан собирает дань.
- Какой ещё Змиулан?
- Ну, это такой змеиный царь, самый главный среди иных. Навка говорит, что выглядит он так: до пояса, вернее, до колен, - это голый мужик с неприкрытым членом…
- Эксгибиционист, что ли? – перебила ей Майя.
- Типа того. А вот ноги его затем плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.
- Да ну тебя! – отмахнулась Майя. - Что за сказки ты опять рассказываешь?
Ей было непонятно: то ли Жива смеётся над ней, то ли говорит всерьёз.
- Сказки – не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь он выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её к себе в нору или в дупло, где полгода сожительствует с ней, пока не замучит до смерти.
Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.
- А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? – с тревогой спросила она.
- И сегодня, - ответила Жива ей в спину, поднимаясь на насыпь вслед за ней.
Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд «Хюндай».