Впрочем, Лысая гора могла обвалиться здесь и по другой причине. Существует мнение, что под горой находится целый подземный город, простирающийся на полтора километра в глубину и состоящий из целого комплекса подземных сооружений — от заброшенных шахт ракетной базы до построенного накануне войны танкового завода, от сохранившихся монашеских келий до многочисленных разветвлённых ходов древнеславянских жрецов.*
Пока Майя разглядывала гору в её первозданном виде, двоюродная сестра ушла далеко вперёд. Опомнившись, Майя бросилась её догонять. Поджидая кузину, Жива задержалась возле старого толстого пня. Лишённый коры, он на целый метр возвышался над землёй.
- Здесь на Лысой даже пни лысые, - заметила Майя.
- Это точно, - кивнула Жива.
Повыше над лысым пнём была вырыта в песке глубокая нора.
- А это, случайно, не Змиева нора? – настороженно спросила Майя.
- Нет, - усмехнулась Жива и поглядела на стоявший рядом бигборд.
Рекламный щит, установленный неподалёку, на самом деле выполнял иную миссию. Он отвлекал внимание водителей от Главного входа на гору, и без того не слишком заметный с трассы из-за густых деревьев.
Именно в этом месте, судя по старинным картам, находилась раньше пристань, куда причаливали поначалу галеры с рабами и торговые ладьи, а затем и более современные плавсредства.
Пройдя несколько метров вперёд вслед за Живой, Майя заметила, что гора неожиданно расступилась перед ней в виде громадной подковы, внутри которой находилась огромный котлован, заросший очеретом и скрытый от трассы столетними плакучими ивами.
- Когда река ушла в сторону, - сообщила Жива, - здесь ещё долгое время оставалось небольшое озеро, которое вскоре тоже высохло.
Между высохшим озером, именуемым на недавних картах Восточным озером, и правым отрогом горы поднималась вверх широкая тропа, перегороженная в самом начале пути упавшим чёрным деревом. Мёртвый истлевший ствол граба словно специально преграждал дорогу, чтобы никто по ней не ходил.
С противоположной стороны котлована просматривалась за деревьями ещё одна тропинка, которая вела вдоль левого отрога горы.
- Это и есть Восточный вход, - сообщила Жива.
- Скорей, это похоже на развилку, - скептически заметила Майя. – Я вижу здесь два хода.
- Выбирай теперь, куда пойдём, – предложила Жива. – Направо или налево?
- А что там? – кивнула Майя на тропу перед собой.
- Ведьмин яр, - глухо ответила Жива.
- А там? – показала Майя рукой налево.
- Там - Русалочий яр.
- Тогда пошли налево, - сказала Майя. Второе название ей понравилось больше.
Обогнув ряд плакучих ив, склонивших зелёные ветви над высохшим озером, они двинулись дальше мимо котлована, сплошь заросшего метровым сухостоем.
С противоположной стороны над бывшим озером нависал отвесный меловой обрыв, осыпавшийся и обнажившийся сверху, но уже успевший зарасти до самого низа грабовой порослью.
- Между прочим, - заметила Жива, - именно сюда прилетала и купалась в этом озере булгаковская Маргарита.
- Да? – удивилась Майя, - а я почему-то считала, что Маргарита встречалась с ведьмами на левом берегу.
- Это потом она с ними там встречалась, - заверила Жива кузину, - а вначале она прилетала сюда, чтобы искупаться.
*Это, действительно, была та самая меловая гора, куда прилетала на половой щётке королева всех ведьм булгаковская Маргарита. Именно с этого отвесного обрыва она прыгнула вниз головой и плескалась затем в тёплой реке, чтобы потом, выйдя из воды, радостно приплясывать на берегу, по которому шли сейчас Майя и Жива.
Вертикальный обрыв, правда, наводил на мысль, что не только она одна бросалась тут в воду вниз головой. Девичья гора была печально знаменита тем, что именно здесь многие девушки кончали жизнь самоубийством.*
- А ещё в этом озере, - продолжила рассказ свой Жива, - водились раньше русалки.
- Да, ладно, - не поверила Майя.
- Можешь не верить, - усмехнулась Жива, - но там, на дне, до сих пор лежат их останки.
- Какой ужас! - всплеснула руками Майя, а затем поинтересовалась, - а, правда, что русалки… ну, в них превращались ведьмы, которых утопили?
- Есть такая теория, - подтвердила Жива, - но здешние русалки, на самом деле, произошли от тех девственниц, с которыми переспал Змиулан. Поэтому и хвост у здешних русалок был не рыбий, а змеиный.