Вот уже год, как Инга не слышала этого прозвища. С тех пор, как папа пропал в горах с нелепым названием Куньлунь...
***
Она старательно дышала ртом - пахло кошками, мокрой псиной и чем-то еще, тяжелым и неприятным. Может быть, временем, застывшим внутри этого дома как муха в янтаре?
Неужели это сюда она когда-то приходила с папой? Странно, что от тех визитов в памяти осталась только большая комната, которая казалось тесной, потому что от пола до потолка была забита книгами. Все остальное забылось. Мраморная, с вытертыми до ям ступенями, лестница; лепнина на потолке и стенах - ангелочки, листья, виноградные гроздья; кованые раздвижные двери лифта; перила, похожие на ограду Литейного моста... И двадцать три - Инга дважды пересчитала - двадцать три кнопки звонка у одной двери!
Но больше двух десятков звонков, больше вычурной лестницы и витых перил Ингу поразило то, что дверь в квартиру оказалась не заперта. Этого ее современный, воспитанный на передачах криминального канала мозг понять не мог. Стукнув костяшками пальцев в приоткрытую створку, Инга неуверенно шагнула внутрь и чуть не столкнулась с маленькой женщиной, с головы до ног закутанной в черные тряпки.
- У вас тут открыто, - попыталась Инга объяснить свое вторжение, но женщина, почему-то отворачиваясь, проскользнула мимо и исчезла.
А Инга отправилась по бесконечному коридору на поиски дяди Лешиной комнаты.
Неужели дядя Леша и тетя Люся всегда здесь жили? Современное благополучное дитя, Инга полагала, что таких коммуналок в реальности давным-давно не существует. Да, что-то подобное можно увидеть в кино про войну, про старые времена. Да, папа рассказывал, как его родители получили первую комнату на Ваське и месяц ходили точно пьяные от счастья, не замечая шесть соседских семей. Но сейчас, в двадцать первом веке, жить в таких адских условиях?!
Коридор все не заканчивался. Где-то глубоко в чреве квартиры звучала арабская музыка и шумели голоса. "Люди-и-и... - тихонько позвала Инга. - Здесь прошли люди. Я их найду!" Она засмеялась и тут же испуганно вскрикнула - слева открылась дверь, выпуская в коридор широкий луч света, ритмичные звуки барабана и человек десять азиатов-гастарбайтеров, которые молча уставились на Ингу. Женщина в цветастом платье вышла вперед.
- Ты кому ходыш?
- Из-звините, - промямлила Инга. - Я к... Артемьевым.
- А-а-а, профессор, - протянула женщина и махнула рукой. - Далше. Как велсапет пройдешь, там сразу евошная комната.
Дверь захлопнулась. Инга поморгала, опять привыкая к темноте - как они сами-то тут ходят? С фонарями что ли? Оглянулась - обратный путь выглядел ничуть не более привлекательным. Да и тетка сказала, что уже недалеко. Вроде бы...
Тот самый "велсапет", который должен был послужить опорной точкой, едва не оказался финишной чертой. Обогнув очередной угол, Инга задела плечом что-то твердое, услышала металлический звук и едва успела отпрыгнуть - со стены рухнула велосипедная рама, похожая на скелет гигантского железного насекомого.
- Гос-с-споди, - прошипела Инга, чувствуя, как проваливается куда-то...
Она навалилась на дверь, которая гостеприимно распахнулась под весом нежданной гостьи. Инга спиной вперед влетела в чью-то комнату, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие - сбоку зазвенело и посыпалось - и шлепнулась на пол, оказавшийся неожиданно мягким. Пол взвыл нечеловеческим голосом, полоснул по бедру острыми когтями и превратился в кота - огненно-рыжего и ужасно сердитого.
- Муська, успокойся!
Инга, моргая ослепшими от слез глазами, неловко заворочалась, пытаясь встать. Нога полыхала болью, а к горлу почему-то подкатывала тошнота.
- Сейчас помогу! - Чьи-то руки осторожно, но твердо ухватили Ингу подмышки, и поволокли вбок. - Сто раз Ибрагишке говорила: убери ты свой велосипед поганый! Ведь кто ни придет, все пугаются! Нет, коридор общий, что хочу, то и ворочу! Да еще Муська, зараза, вечно под ноги лезет!
Проморгавшись, Инга обнаружила, что сидит на крохотном диванчике без спинки. Перед ней стояла тощая встрепанная девчонка.
- Инга? Вот так сюрприз!
Когда резкость вернулась, а тошнота, наоборот, прошла, Инга разглядела лучики морщинок, бегущие от уголков черных глаз, пигментные пятна на руках, седые нити в туго заплетенной косе...
- Тетя Люся! А я думала - обозналась. Сто лет у вас не была. Вы извините, что без звонка, а дядя Леша дома?
- Что ты, мы тебе всегда рады. Леша на кухню пошел, чайник ставить. Мы как раз чай собрались пить. Как же здорово, что ты пришла! Располагайся, я сейчас его позову, - тетя Люся растворилась в темном коридоре.
Инга принюхалась. В комнате пахло сладковатым шоколадным запахом старых книг. Они тут были повсюду: возвышались башнями, облепив стены, как ракушки скалы, заползали на столы, шкафы, подоконники, облюбовали каждый свободный уголок пространства. Дядя Леша и тетя Люся Артемьевы чувствовали себя в этих бумажных джунглях просто замечательно. Они точно знали, где какая книга обитает и умело лавировали по узким тропинкам, проторенным между входной дверью, рабочим столом, кроватью и оттоманкой.
Раньше Инге нравилось бывать в этом мирке. Когда она была маленькой, они с отцом часто приходили сюда. Бывало, она засыпала где-нибудь в уголке над тяжеленным атласом с картинками под бесконечные разговоры папы и дяди Леши. Потом сквозь сон чувствовала, как папа несет ее на руках и укладывает на кровать, и беседа снова возобновлялась.
После того, как папа не вернулся, мама, пятнадцать лет назад переехавшая в Израиль с новым мужем, звала ее к себе. Но, во-первых, Инга представить не могла себя в другом культурно-языковом контексте, а, во-вторых, тут у нее была своя жизнь, работа, друзья, Санька. Дядя Леша и тетя Люся вполне заменяли ей семью. С кем было советоваться, если не с ними?
- Дядь Леш, а папа вам не рассказывал, зачем он вообще в этот Китай поехал? Что он там искал? - спросила Инга, глотнув обжигающего чаю, и поставила чашку на крохотный кофейный столик. Как они только такой горячий пьют?
- Доказательства.
- Чего?
Дядя Леш и тетя Люся переглянулись.
- Гм-м... В частности -- теории появления воды, - с опаской сказал дядя Леша.
Папе не удалось привить дочери любовь к точным наукам, как он ни старался. Наверное, Артемьев заметил замешательство в ее взгляде. Он крякнул и принялся объяснять:
- Видишь ли, точно неизвестно каким образом Земля, образовавшейся из камня и лавы, не имевшая ни атмосферы, ни озонового слоя, превратилась в планету, более чем на две трети покрытую водой. Многие считают, что молекулы воды уже содержались в камне и стали океанами, когда Земля остыла. Федор считал эту теорию ошибочной. Во-первых, по его мнению, воды, содержащейся в камнях, не хватило бы, чтобы наполнить океаны. Во-вторых, если она там и была, то испарилась бы из-за близости Солнца. А в-третьих, эта теория никак не объясняет появления Луны, которая так же содержит воду. Так вот, другие, в том числе и твой отец, считают, что четыре с половиной миллиарда лет назад Земля столкнулась с космическим телом, состоявшим не из камня, а изо льда и воды.
- Погодите, дядь Леш, а в Китае-то он что хотел найти?
- Обломки планетоида. Один из учеников Федора на основании кое-каких древних источников рассчитал, что ледяной гигант мог предположительно упасть в районе современного северного Тибета.