Меньше, чем через минуту улица уже кишела мужчинами, женщинами, детьми, каждый из которых стремился поглазеть на человека, который остановил грузовик. Затем кто-то включил пожарную сигнализацию, и на улице вскоре появились пожарные машины. Пожарные, не зная, что делать, направили шланг прямо на статую.
Изо всех сил защищаясь старушкиным зонтом, возмущенный Общественный Благодетель решил вернуться на пьедестал. Но в волнении он выбрал неверный поворот, затем стал бежать, а толпа преследовала его — все быстрей и быстрей. Его каменные ноги, опускаясь на асфальт, сотрясали дома по обеим сторонам дороги, а он старался максимально уворачиваться от палок, камней, веток и других запущенных в него предметов. Будучи огромным и каменным, а потому и неутомимым, он вскоре оторвался от толпы, но, оглянувшись назад, не заметил, перед собой высокую насыпь. Увы, когда он это осознал, было уже поздно. Сами рабочие и не намеревались рыть такую глубокую яму в земле: тонкая корочка земли закрывала зияющую пустоту от взгляда. Но каменный человек, перевернувшись через голову, прорвал эту корку как бумагу и свалился в сырую темноту.
— Что теперь? — простонала статуя, в отчаянии хватаясь за зонтик. — Я птица? Почему, ну почему же я покинул свой пьедестал? — Но его размышления ничего не изменили, и он наконец где — то приземлился. Затем он тут же провалился сквозь корку синего неба в яром солнечно свете и упал посреди широкого зеленого поля. К счастью, он приземлился на ноги, но это было такое тяжелое приземление, что он по колени вошел в мягкую землю. Несколько мгновений он не шевелился. Затем, закрыв зонтик, он поочередно вынул ноги из грязи и сделал пару шагов, чтобы стрясти с ног землю.
— Была ночь, а теперь день. Я был там, а теперь я здесь. Что же будет дальше? — пробормотал он озадаченно. Страна, в которую он так резко упал, казалась вполне безопасной. Зеленые луга, усыпанные пушистыми деревьями, расстилались во все стороны вокруг. Но после пыльного парка в Бостоне эта местность казалась очень большой и одинокой. Неуверенно осматриваясь, каменный человек заметил голубую фигуру, которая быстрым шагом шла вдоль желтого шоссе, что лежало посередине полей. Никогда за свою памятниковую карьеру не видел Общественный Благодетель существа вроде этого, и, когда фигура подошла ближе, он твердо сжал зонтик и приготовился драться или бежать.
Это был Страшила, живое, веселое пугало, набитое соломой. Поравнявшись с каменным человеком, он снял шляпу.
— Доброго посленочия, — сказал Страшила вежливо. Общественный Благодетель предпринял неудачную попытку снять свою шляпу, но он слишком плотно насадил ее на голову.
— Думаю, вы имеете в виду «доброго утра», — отметил он, в ответ кланяясь Страшиле.
— Да как хотите, — улыбнулся Страшила, взмахнув рукой, — кстати, куда вы направляетесь?
— Я не направляюсь, я отправился, — обиженно заявил Благодетель. То, что ему пришлось пережить за последние несколько часов, вызвало в нем подозрительность и недоверие к окружающим. Страшила несколько секунд размышлял над его ответом, а затем, подойдя ближе, открыто спросил, — скажите, а вы человек?
— А вы? — от такого резкого и неожиданного поворота вопроса страшила закинул голову и рассмеялся.
— Я не знаю, — признался он весело, — человек я или нет, но я знаю, что я жив, а ведь так здорово быть живым!
— правда? — Общественный Благодетель с сомнением всмотрелся в нарисованное лицо Страшилы. — Я вот не уверен, — вздохнул он и покачал головой.
— О, да вы быстро привыкнете! — Страшила внимательно посмотрел на своего нового знакомого. — Вы — единственная ожившая статуя, которую я когда-либо видел, — в итоге заметил он. — Как вы ожили? — В этом малом было что-то такое, что Благодетель стал чувствовать себя несколько легче.
— Во-первых, начал он медленно, — меня взяли в каменоломне, разрубили и обтесали до моего нынешнего вида. Долгое время я стоял на пьедестале в маленьком парке в Бостоне. Хотя я не мог ни говорить, ни шевелиться, я мог слышать и видеть все, что происходит вокруг. И это уже было вполне интересно. Я смотрел, как дети пускают лодочки в маленьком пруду, слушал оркестр теплыми летними вечерами, и наблюдал за тем, как ведут себя люди, которые прогуливались под деревьями. Будь у меня шляпа или зонтик, которые защищали бы меня от осадков, я был бы абсолютно счастлив.