Двери за его спиной с грохотом захлопнулись, лязгая кольцами и украшениями. Бренхин, подхватив свою секиру и быстрым шагом направился подальше отсюда. Но, как назло, ему навстречу шёл Видессан со свитой. Бренхин понял, что выглядит так, что хочется задать ему много вопросов. Видессан поравнявшись с братом оглядел его с ног до головы и самодовольно улыбнулся.
- Что братец, - сладким голосом молвил младший брат, - снова бежишь от отца поджав хвост, как побитый пёс?
Бренхин не говоря ни слова, с размаху прописал брату кулаком в лицо, так, что тот повалился наземь.
- Собака крепко стоит на своих лапах, а удел змеи ползать в грязи. Наслаждайся родной стихией, братец.
Бренхин быстро поспешил покинуть это место. Ноги повели его к шахтам, он обещал отцу подарок и он принесёт его. Тем временем, за его спиной заверещал Видессан. Он кричал что-то про необходимость остановить Бренхина, про его внешний вид и самое главное, про то, что тот, возможно, убил конунга. Бренхин побежал.
Шахты находились несколько выше Гунхольма и дорога вела вверх, что несколько затрудняло подъём. Но, Бренхин понимал, что медлить нельзя. За спиной уже раздавались крики и топот ног. Дварф не хотел сражаться с сородичами и ему было искренне жаль тех стражников, которых ему пришлось убить. Но, как бы то ни было, либо он, либо его. Этот принцип он познал в далёкой юности, когда отец брал его на охоту, а затем на войны. Это позволило выбить из Бренхина жалость, сострадание и боязнь перед кровью и смертью. Он был сыном конунга, а значит воином, бойцом, которому не ведом страх и сожаление. Но, убивать свой народ, он не хотел. Пришлось поспешить, не взирая на жгучую боль в ногах, он побежал быстрее.
Казалось, что его преследует целая армия. Звон, лязг оружия и топот ног был столь громким, что Бренхин понимал, если он не успеет добежать до шахт, ему конец. Каким бы хорошим бойцом он ни был и сколь много опасных артефактов ни таили его карманы, армию ему не одолеть. Но вот, шахты, которые еще несколько часов назад он ненавидел, предстали его взору, как единственное спасение. Возле подъёмника стояли два дварфа, которые заметив его, поклонились и отошли в сторону. Потный, грязный, покрытый кровью с ног до головы сын конунга, пролетел мимо них и перемахнув через ограждение впрыгнул на подъёмник.
- Руби трос! - крикнул Бренхин шахтёрам.
- Но, хозяин, вы разобьетесь!
- Руби хренов трос, - рявкнул Бренхин, - Сьялд, твою медь, если выживу, сделаю тебя тысячником! Руби трос!
Сьялд без тени колебаний рубанул секирой по тросу. Последнее, что увидели преследовавшие его воины - как Бренхин, который показав им неприличный жест, улетел во тьму шахты.
Не смотря на то, что Бренхин, как и любой дварф довольно неплохо видел в темноте, сейчас зрение его подвело. Тьма буквально пожирала его глаза и он чувствовал себя слепцом, которого скинули с обрыва. Больше всего пугал не сам факт того, что он разобьётся, а ожидание этого момента. Но, собрав волю в кулак, Бренхин с самого начала своего падения в бездну, считал. Он знал глубину шахты и приблизительно скорость своего падения. На цифре двести, Бренхин со всей силы вонзил секиру в неровную поверхность стены шахты. Полыхнули искры и Бренхина по инерции швырнуло в сторону и он ударился о противоположную стену. Он кувыркнулся в воздухе и еще раз ударил стену секирой. Его снова бросило в другую сторону и он крепко приложился рукой о неровный выступ. Бренхин вскрикнул от боли, но не прекратил своих попыток затормозить своё падение. И вот, после нескольких атак на стены пещеры, запутавшись в тросе подъёмника, Бренхину удалось крепко вонзить секиру в камень. Его сильно дёрнуло вниз и, судя по неприятному звуку, левая рука вышла из сустава. Бренхин снова закричал, но не отпустил рукоять своего оружия. Здоровой рукой, он извлек из кармана шарик и бросил его вниз. Буквально сразу же он услышал, как шарик упал на землю. Раздался шипящий звук и шарик взорвался, осветив шахту и отбросив Бренхина в сторону. Дварф ударился головой о очередной выступ, звякнула сталь сжимаемой в руке секиры и Бренхин погрузился во тьму.