— Ты идиот, Гастон, — заорала Мари-Пьер, — ты свихнулся, тебе лечиться надо!
Но она могла орать, что угодно, отныне мне было наплевать — да пошло оно все; ага, крикнул я, на досуге подумаю об этом. Я сгреб деньги в кучу на плиточном полу кухни, — некоторые купюры пропитались вином, — и бросился прочь; Мари-Пьер по-прежнему стояла голышом на ступенях лестницы — пусть подавится своей новой работой и прелестными соседками! Я был сыт по горло, когда-нибудь это должно было закончиться.
Часть первая
Угрюмый ключ стихает и растет
В Стигийское болото, ниспадая
К подножью серокаменных высот.
10
Пустынную равнину постепенно окутывала ночь, и, если бы не мерцающее вдалеке пламя костра, могло показаться, что жизнь покинула эти унылые края. С окрестных гор медленно спускались сумерки, и иссушающая, удушливая дневная жара нехотя отступала под натиском вечерней прохлады. Над разгоревшимся пламенем склонилась женщина.
— Думаешь, он появится?
Немного в стороне, у зарослей кустарника, защищавшего от порывов ветра, был виден силуэт мужчины, сидевшего в странной позе с поднятой вверх рукой.
— Я не думаю, я знаю. Он будет здесь.
Отвязав миску, прикрепленную к поясу, старуха поставила на огонь веду. Не обращая внимания на клубы дыма, мужчина, казалось, погрузился в созерцание горизонта. Женщина бросила в кипящую воду щепотку какого-то порошка землистого цвета и, отпив половину, протянула миску аскету.
— Нам пора. Идем.
И необычная пара двинулась в путь. Старуха несла за плечами узел, а ее спутник шел, все также воздев руку к небесам, словно в проклятии, лунный свет нимбом окружал его спутанные волосы.
Лишь на рассвете они достигли подступов к городу. Ворота еще были, закрыты, и им пришлось ждать вместе с другими людьми, что толпились у городских стен. И важные торговцы в богатых одеждах, и нищие в лохмотьях — все расступались перед отшельником, и почтительный ропот сопровождал его. Старуха, ничуть не утомленная долгой ходьбой, стояла, глядя на подъемный мост. Наконец раздались звуки рога, возвещавшие начало нового дня, и пестрая крикливая толпа хлынула в городские предместья.
Ловко петляя в лабиринте улочек, женщина вышла к маленькому домику, расположенному неподалеку от квартала священнослужителей. Высоко над крышами, бросая вызов небесам, возносились шпили новой веры. Ставни домика были затворены; чтобы войти, мужчине пришлось всем телом навалиться на ржавые дверные петли. Помещение состояло из двух комнат с глинобитным полом, совершенно пустых, не считая тюфяка да печи. Заперев дверь изнутри, старуха улеглась и, попросив своего спутника разбудить ее за два часа до конца дня, погрузилась в сон.