Когда за мной пришли, я закоченел от холода. Не повезло тебе, заметил конвойный, на улице уже мороз, а отопление еще не включили. В кабинете мне разрешили выпить кофе, привели Бруно, он выглядел подавленно, на нас надели наручники и повезли на обыск, все было как в кошмарном сне, коммутаторшу, казалось, сейчас кондрашка хватит, а Патрисия пребывала в шоке — что с вами стряслось, что вы натворили? Легавые, судя по всему, были довольны: они изъяли у меня деловые планы, тетради из стола Мари-Пьер и дискеты из компьютера, а под конец спустились в подвал, который просто ломился от товара — после очередного рейда в Гавр я практически ничего не успел продать, им пришлось вызывать для вывоза еще одну машину. Когда мы вышли на улицу, луч солнца вдруг осветил фасад здания, и на стене, как в моих давних мечтах, засверкала табличка «Экстрамиль», в голове у меня пронеслась фраза: ставки сделаны, господа. Ставки сделаны, делайте ваши ставки.
По приезде в участок Бруно снова увели к другому следователю, нам удалось обменяться лишь парой слов, он сказал, чтобы я не дрейфил, мол, он могила, чего про себя я бы не сказал — с самого утра я только и ждал момента, чтобы предложить легавым сделку — перспектива провести зиму во Френе меня не вдохновляла; они упорно задавали допросы насчет поездок в Гавр, как я организовал свою цепочку, но я продолжал следовать совету одного старого блатного: если уж начинаешь сдавать, то на полную катушку, без утайки, иначе все обернется против тебя, положи им палец в рот, они руку откусят, так что насчет клиентов я отвечал уклончиво, им это, конечно, не нравилось, и следователь уже начинал злиться. Гастон, пока мы с тобой любезны, не вынуждай нас изменить отношение; после обеденного перерыва — они поели, а у меня крошки во рту не было, — вероятно, от усталости, я сказал, ладно, и сдал им Моктара с кузеном — если захотят прошвырнуться в Кабилию [64], то легко их разыщут, но, чтобы доказать свою лояльность, я постарался выложить как можно больше подробностей, пусть проверяют — квартира, кафе, куда они ходили, и прочее. О’кей, похвалил старший, поживем — увидим, и принялся листать досье, лежавшее перед ним на столе, — что ж, теперь перейдем к более важным делам.
Ровно два месяца назад в это самое время я лежал на надувном матрасе в двух метрах от ласковых волн и еще, дурак, был чем-то недоволен.
Он потряс в воздухе пачкой скрепленных листов с текстом: знаешь, что это такое, Гастон? Я говорю, нет, понятия не имею, тогда он начал читать — это были расшифровки телефонных переговоров в офисе с 1 по 10 октября, за то время, пока я жил в гостинице.
«— Алло, это Марк, ну что, у тебя есть новости?
— Пока нет, но я знаю, что у него появились срочные дела в провинции...»
Следователь читал бесстрастным, немного дрожащим голосом, как прилежный, но, к сожалению, малоспособный ученик. Следующий день:
«Это Бруно, есть новости, не волнуйся, все тип-топ, как я говорил, сейчас он занят более неотложными делами. Я понимаю, что ты торопишься, но не забывай, он вращается в таких кругах...»
Ну как тут забудешь, сказал следователь нормальным голосом, особенно если ничего об этом не знаешь. Остальные даже не улыбнулись. Следующий день.
«Да, конечно, ты заслуживаешь доверия, он поехал найти для меня, гм-гм, Карину, и поверь, такого я никогда не пробовал».
— Наркота — ни-ни, да, Гастон? — с сарказмом в голосе спросил следователь. — Нет, что вы, наркотики — не мой стиль.
Дальше было еще хуже, теперь Бруно превозносил мое всемогущество.
«Пойми наконец, он работает с очень, очень крутыми ребятами, думаю, это мафия, во всяком случае, что-то в этом роде».
В кабинете воцарилось молчание. Ну что, Гастон, что ты обо всем этом думаешь? И несмотря на отчаянные усилия что-нибудь сказать, не важно что, мне ничего не приходило в голову, я просто сидел с открытым ртом, глядя на это сборище злобных шутов.
— Показания, зачитай-ка ему показания.
Следователь стал листать другую папку, в носу у меня защипало, хотелось чихнуть, он прокашлялся и начал: «Вследствие убытков, которые терпело мое дело, я поддался уговорам человека, назвавшегося Гастоном, директором компании „Экстрамиль“... Насколько я знаю, он связан с китайцами, принадлежащими к Триаде, а также занимается сбором средств, идущих на финансирование политических партий и ряда предприятий… Я заявляю о своем искреннем желании сотрудничать с органами правопорядка и намерен помочь раскрыть аферу, которая бросила тень на мое доброе имя».