Гарин внезапно оборвал и поднял голову, прислушиваясь. За окном шуршал и скрипел гравий, замирая работали моторы. Он прыгнул к окну и проскользнул за портьеру. Зоя глядела, как за пыльным малиновым бархатом неподвижно стояло очертание Гарина, затем оно содрогнулось. Он выскользнул из-за портьеры.
- Три машины и восемь человек, - сказал он шёпотом, - это за нами. Кажется - автомобиль Роллинга. В гостинице только мы и привратница. (Он живо вынул из ночного столика револьвер и сунул в карман пиджака.) Меня-то уж во всяком случае не выпустят живым… - Он весело вдруг почесал сбоку носа. - Ну, Зоя, решайте: да или нет? Другой такой минуты не выберешь.
- Вы с ума сошли, - лицо Зои вспыхнуло, помолодело, - спасайтесь!..
Гарин только вскинул бородкой.
- Восемь человек, вздор, вздор! - Он приподнял аппарат и повернул его дулом к двери. Хлопнул себя по карману. Лицо его внезапно осунулось.
- Спички, - прошептал он, - нет спичек…
Быть может, он сказал это нарочно, чтобы испытать Зою. Быть может, и вправду в кармане не оказалось спичек, - от них зависела жизнь. Он глядел на Зою, как животное, ожидая смерти. Она, будто во сне, взяла с кресла сумочку, вынула коробку восковых спичек. Протянула медленно, с трудом. Беря, он ощутил пальцами её ледяную узкую руку.
Внизу по винтовой лестнице поднимались шаги, поскрипывая осторожно.
41
Несколько человек остановились за дверью. Было слышно их дыхание. Гарин громко спросил по-французски:
- Кто там?
- Телеграмма, - ответил грубый голос, - отворите!.. Зоя молча схватила Гарина за плечи, затрясла головой. Он увлёк её в угол комнаты, силой посадил на ковёр. Сейчас же вернулся к аппарату, крикнул:
- Подсуньте телеграмму под дверь.
- Когда говорят - отворите, нужно отворять, - зарычал тот же голос.
Другой, осторожный, спросил:
- Женщина у вас?
- Да, у меня.
- Выдайте её, вас оставим в покое.
- Предупреждаю, - свирепо проговорил Гарин, - если вы не уберётесь к чёрту, через минуту ни один из вас не останется в живых…
- О-ля-ля!.. О-хо-хо!.. Гы-гы!.. - завыли, заржали голоса, и на дверь навалились, завертелась фарфоровая ручка, посыпались с косяков куски штукатурки. Зоя не сводила глаз с лица Гарина. Он был бледен, движения быстры и уверенны. Присев на корточки, он прикручивал в аппарате микрометрический винт. Вынул несколько спичек и положил на стол рядом с коробкой. Взял револьвер и выпрямился, ожидая. Дверь затрещала. Вдруг от удара посыпалось оконное стекло, колыхнулась портьера. Гарин сейчас же выстрелил в окно. Присел, чиркнул спичкой, сунул её в аппарат и захлопнул сферическую крышку.
Прошла всего секунда тишины после его выстрела. И сейчас же началась атака одновременно на дверь и на окно. В дверь стали бить чем-то тяжелым, от филёнок полетели щепы. Портьера на окне завилась и упала вместе с карнизом.
- Гастон! - вскрикнула Зоя. Через железную решётку окна лез Утиный Нос, держа во рту нож-наваху. Дверь ещё держалась. Гарин, белый как бумага, прикручивал микрометрический винт, в левой руке его плясал револьвер. В аппарате билось, гудело пламя. Кружочек света на стене (против дула аппарата) уменьшался, - задымились обои. Гастон, косясь на револьвер, двигался вдоль стены, весь подбирался перед прыжком. Нож он держал уже в руке, по-испански - лезвием к себе. Кружочек света стал ослепительной точкой. В разбитые филёнки двери лезли усатые морды… Гарин схватил обеими руками аппарат и дулом направил его на Утиного Носа…
Зоя увидела: Гастон разинул рот не то, чтобы крикнуть, не то, чтобы заглотнуть воздух… Дымная полоса прошла поперёк его груди, руки поднялись было и упали. Он опрокинулся на ковёр. Голова его вместе с плечами, точно кусок хлеба, отвалилась от нижней части туловища.