№ 7. Четверг 9-го [мая 1799]. Утром
Еще несколько слов должна я сказать тебе, мой драгоценный. Вчера поздно вечером мы переехали; мне показалось, что я заметила твою фигуру в окне гостиницы «Вайденхоф». — — Глаза мои не отрываются от аллеи тополей. — —
Только бы ты пришел! — Потом нам придется ждать 2 месяца, в июле попробуй опять прийти сюда к живой изгороди, даст бог, мы сможем повидаться и будем знать, что мы здоровы. И если только будет хоть малейшая возможность, я спущусь вниз. Если я не появлюсь, то, должно быть, мы на прогулке. — — —
Еще я должна сказать тебе для успокоения, что, когда я собиралась кое-что передать тебе, если бы ты пришел в город, на словах, так это несущественно, и в последний раз тебя тоже никто не заметил. Прощай же, сердечко мое, и будь всегда уверен в моих самых нежных чувствах. — —
№ 8. [1/2 июня 1799]
...мог бы, очень меня радует, и я стараюсь не подать виду, как многого я жду от осуществления этого плана, который еще не вполне реален. Во второй четверг августа ты, по всей вероятности, найдешь меня опять здесь. После того мой брат желает еще совершить с нами маленькое путешествие по Рейну до Кобленца, а оттуда мы собирались сопровождать его жену в Эмс, где она должна брать ванны, и брат советует мне также пройти курс лечения пирмонтскими водами. Все это путешествие займет, конечно же, не более 4 недель, и я попытаюсь вести для тебя маленький путевой журнал. Подумай, какая прекрасная материя! И ты сможешь разделить со мной все впечатления пути; как приятно мне будет таким образом избавиться от часто мне докучного общества и жить своей жизнью вместе с моими родными. Конечно, покинуть эти места для меня мучительно, потому что здесь, как я считаю, главный пункт нашего соединения.
Я охотно скажу тебе, что я думаю о твоих планах на будущее. Ты просил меня об этом. Однако же как трудно для меня во всех отношениях советовать тебе! Не будет ли выбор мой для тебя всегда слишком робким? Верный и опытный друг больше бы преуспел в этом деле. Я знаю, ты не можешь сделать ничего такого, чего не одобрила бы моя душа. И даже если, может быть, мое изнеженное, твоей близостью избалованное сердце будет противиться тому, внутреннее мое убеждение должно взять верх; и, какое бы дело жизни ты ни выбрал, если оно принесет пользу людям и славу тебе, — все мои слезы, пролитые по тебе, обратятся в слезы радости, но только я должна непременно знать о тебе и мои надежды не должны быть обмануты. Посоветуйся насчет будущего с твоими истинными друзьями и опытными людьми, и, если для тебя не откроется более верный путь, оставайся лучше как ты есть и пробивайся сам, чем вновь испытывать свою судьбу и вновь быть ею сраженным и отброшенным назад. Твои силы не выдержали бы удара, и ты был бы потерян для мира нынешнего и грядущего, для которого ты живешь и в своем уединении. Нет, этого нельзя допустить! Ты не имеешь права играть своей судьбой! Твоя благородная душа, это зеркало, отражающее все прекрасное, не смеет в тебе разбиться. Это твой долг — возвратить миру то, что является тебе преображенным в высокие образы, ты должен думать о том, как тебе сохранить себя. Таких, как ты, мало! — — И, что сейчас не оказывает действия, останется для будущих времен. Не мог бы ты начать давать частные уроки молодым людям у себя на дому? Прости мне эту идею, если она тебе не нравится, но я знаю, что однажды тебе уже приходила в голову мысль о таких частных лекциях, это не составило бы для тебя большого труда. Только никогда не действуй, исходя из ложного понятия, что ты должен воздать мне честь; все, что ты предпринимаешь и делаешь втайне, не было бы мне столь приятно. Ты должен просто оправдать мое расположение к тебе. Твоя любовь для меня достаточная честь и всегда будет для меня достаточна, а того, что люди называют честью, я не требую. Тебя чтут великие люди, тебя нахожу я во всех описаниях благородных натур, и мне не нужны еще какие-то жалкие свидетельства нашего мира. Вот и сегодня, читая Тассо[370], я узнала с несомненностью твои черты. Перечитай его и ты когда-нибудь!
Еще несколько минут моего уединения хочу посвятить тебе. Моя компаньонка пошла к соседям, а сегодня вечером к нам приезжает З[ёммеринг][371]. Дай бог, чтобы она не помешала мне утром в четверг. От этой мысли — что я не смогу выйти к тебе — мне кровь бросается в голову. Я уповаю на Гения любви, потому что с тех пор, как мы расстались, не все удавалось нам так, как было задумано. Но впредь все будет хорошо. Только я должна тебя попросить в первый четверг августа тоже явиться. Если к тому времени — что весьма мало вероятно — наше путешествие еще не закончится, тебе придется опять прийти в следующий четверг, потому что, если мы возвратимся раньше, мы можем уже опять уехать на короткий срок, а передвинуть тут что-нибудь я не могу. Мой брат прислал вчера письмо, что 12-го мы уже можем выехать.
370
Говоря «я узнала с несомненностью твои черты», Сюзетта Гонтар может иметь в виду такие строки:
Парадоксальным образом это описание действительно подходит к Гёльдерлину, хотя известно, что эту драму Гёте позднее (в 1827 г.) охарактеризовал как «Bein von meinem Bein und Fleisch von meinem Fleisch» («кость от моей кости и плоть от моей плоти»). См.:
В словах «Перечитай его и ты когда-нибудь» содержится, по-видимому, дополнительное сообщение: монолог принцессы Леоноры, дающей согласие на отъезд Тассо из Феррары, совершенно созвучен мыслям Сюзетты в той же ситуации:
И конец:
371