А «второй Донамар»? Вторая часть этого романа как раз вышла в Гёттингене в 1792 г. (первая — в 1791, третья и последняя — в 1793): «Граф Донамар. Письма, писанные во времена Семилетней войны в Германии». Автор, обозначенный буквами С. R. Т. D. В. U. Е. W. К., (расшифровывался как Friedrich Bouterwek. Фридрих Боутервек (в России его долго принято было называть Бутервеком), философ и писатель, был весьма популярен в ту пору. При всем старании исследователям не удалось выявить много общего между «Графом Донамаром» и двухтомным романом Гёльдерлина, вышедшим в 1797—1799 гг. Форма писем? Но в «Донамаре» переписку ведут разные персонажи, в то время как в «Гиперионе» мы имеем дело с «односторонним движением»: Гиперион — Беллармину (форма эта идет от «Вертера» Гёте, вторая редакция которого вышла в 1789 г.). Есть, правда, вот такая точка соприкосновения. В предисловии к второй части, озаглавленном «Фрагмент письма к издателю вместо необходимого предисловия к читателю», Боутервек пишет среди прочего: «...Вы ссылаетесь, далее, на отрывочность и бессвязность в обрисовке характеров и ситуаций в первой части... Но, милый друг, разве Вы сами не согласились со мной, что все концы соединятся в третьей и последней части?»
Вот эта возможность начать роман, не имея еще его четкого плана, вполне могла увлечь Гёльдерлина.
Но откуда взялся Гиперион? Ведь Гёльдерлину должно было быть известно, что ни один грек, ни новый, ни древний, не мог носить этого имени. Он мог зваться Александром, Евгением, Никифором, Константином — как звались известные в Греции XVIII в. люди, Панагиотом (Панайотисом), как звался знакомый Гёльдерлину Верго. Гиперион — Сын Неба, Сын Вышнего, или, как поясняет Гесихий: γπερίον ο ήλιος άπο του υπέρ ήμας ίέναι. «Гиперион — Солнце, ибо оно ходит над нами в вышине».
В 12-й строфе его второго «Гимна Свободе», опубликованного в штойдлиновском альманахе в сентябре 1792 г., впервые появляется это имя.
В духе античной традиции Гёльдерлин называет Гиперионом Гелиоса, сына титана Гипериона, которого правильней было бы назвать Гиперионидом, — но уже и Гомер не делал этого различия (ср.: Одиссея, 1,24 и 12,176). Не в духе этой традиции он произносит имя с ударением на -е-: Гиперион[400].
Это имя, которое выглядит как прозвище, уже заключает в себе программу и как будто бы указывает на то, что читателя ожидал некий условный «греческий роман». Однако вряд ли Гёльдерлин собирался писать роман в духе Виландова «Агатона» (1766) или многотомное сочинение вроде «Путешествия юного Анахарсиса в Грецию» аббата Бартелеми (1789). Он просто жаждал высказаться.
Задумать такой роман — большая дерзость. Но то было время дерзаний. Идет 1792 год, 3-й год революции во Франции. 20 апреля Франция объявляет войну Австрии, в которую тотчас же вступает Пруссия. Позиция Гёльдерлина не вызывает никаких сомнений. В письме к сестре (июнь 1792 г.) есть такая фраза: «Поверь мне, милая сестра, дурные настанут для нас времена, если возьмут верх австрияки. Злоупотребления княжеской властью будут ужасны. Ты уж мне поверь! И молись за французов, защитников прав человека» (см. № 51). Это позиция не только Гёльдерлина, но и других студентов Тюбингенского университета, где связи с Францией во многом поддерживались в живом общении. Иные сведения студенты получали «из первых рук», что позволяло хорошо корректировать официальные сообщения. Летом в Тюбингене создается политический клуб, объединивший ряд революционно-патриотических студенческих кружков.
400
Такое ударение, привычное и для Шиллера (ср.: Eh’ noch Hyperion in Tethis Bette steigt, / Versprach er zu erscheinen...), говорит, по-видимому, о том, что слово воспринималось — в свете неверной, но обычной для XVIII в. этимологии — как причастие от (ΰπερ) ιέναι (ср. выше пояснение Гесихия). Вольфганг Биндер, приводящий эти сведения в своей работе «Символика наименований у Гёльдерлина», считает, что из сочетания ύπερ ίών естественно получалось слово с ударением на -е-.