Весь день работали молча. Разговоры только по делу. После обеда к начальнику подошла Аня.
– Женя, все газеты прислали факсы с подписями ответсеков. Текст подтвержден. Вот, посмотри, а то я уже не знаю, чего бояться.
Ашмаров дважды внимательно прочел все документы.
– Может, перекреститься? – Ашмаров обвел всех насмешливым взглядом.
Впервые за день члены команды заулыбались.
– Выпуск когда?
– Послезавтра, в понедельник.
– Если что, обменяем тебя на Витька, – хмыкнул он. – Твоя очередь сидеть в КПЗ.
– Постучи по дереву, – вздохнул Шура. – Суеверным становлюсь в этом Барнауле.
– Надеюсь, хваленый Иваныч найдет колдуна, который в наши пиар-акции свои поганые иголочки втыкает. Но я для подстраховки кое-что приготовил. Такое не подменишь. Будем повышать ставки.
– А что делать-то?
– Потом объясню. И всем: по любым мероприятиям максимальная секретность! Даже в этой комнате.
О выходных никто и не спрашивал. Витька действительно отпустили в воскресенье утром.
– Ты как? – поинтересовался Ашмаров. – Надо отдохнуть?
– Нет, нормально.
– Тогда включайся, на сегодня есть мероприятие.После нескольких морозных дней пришло потепление. Зачирикали обманутые природной каверзой птицы, на обледеневшем асфальте стали появляться лужи.
Мероприятие началось с воя сирен, взбудораживших округу. Наряд милиции и машина скорой помощи привлекали всеобщее внимание. Рядом с подъездом знаменитого дома «Под шпилем» собралась толпа любопытных. Молодой сержант пытался вытолкнуть из подъезда здоровяка с видеокамерой, но тот на ходу набрал номер и дал притеснителю трубку. Коротко переговорив с кем-то по телефону, страж порядка извинился и отошел в сторону. Вопрос был снят. Представители власти больше не вмешивались, занявшись поиском свидетелей. Несколько человек, представившихся журналистами, толкались вокруг пострадавшего. А сама жертва, истекающая кровью, давала интервью:
– …по голове сзади чем-то тяжелым…
Волосы на затылке молодого человека, на шее которого висел ярко-оранжевый шарф, действительно слиплись от крови.
– Гады, – продолжал он, – все деньги забрали, камеру, документы.
– Кто вы? – взволнованным голосом спрашивал рыжий корреспондент.
– Я журналист из Москвы. Приехал помочь кандидату в депутаты Государственной думы Бурыгину Антону Олеговичу.
– Вот что происходит, – повернувшись в камеру, резюмировал представитель телевидения, – когда предвыборная кампания перестает быть честной. В ход идут самые нечистоплотные методы. Победа любой ценой! Даже ценой человеческой жизни!Событие растянулось на всю ночь. Сначала под свет телекамер Ашмарова на носилках перенесли в машину с большим красным крестом и отвезли в травмпункт для оказания первой помощи. Затем за него взялись работники ближайшего отделения милиции. Все перемещения пострадавшего от «разбойничьего» нападения фиксировались на видео.
К восьми утра материал уже был смонтирован. Отсматривали его в кабинете.
– Предложим всем телеканалам, а если не возьмут бесплатно, запустим под рекламный бюджет, – объяснил невыспавшийся, но уже повеселевший Ашмаров прокурору.
– Ну вы, блин, даете, – изумился Бурыгин. – А как же голова?
– Заживет, для нас победа важнее, – политтехнолог потрогал забинтованную голову. – Теперь главное, чтобы весь город увидел, что наш конкурент творит.
– Это ты сам себя так, Евгений Валерьевич?
– Шура по-дружески помог, – улыбнулся Ашмаров.
Его прервал невнятный вопль за стеной. Кандидат и руководитель его избирательной кампании бросились к дверям. С номером свежей газеты в руках посреди «московской» комнаты стояла Аня. Ее побледневшее лицо и испуганный взгляд могли означать только одно – новые проблемы. Оба босса сразу все поняли.
– Предвыборный штаб Бурыгина в рамках избирательной кампании проводит реабилитацию ВИЧ-инифицированных, – прочитал вслух Ашмаров, с трудом сглотнув слюну. – И телефон нашего штаба дали.
Московский политтехнолог поднял глаза на клиента. На этот раз прокурор не орал. Его лицо раскраснелось, ноздри нервно подергивались. Он вдруг выбежал из комнаты, но очень быстро вернулся. В его правой руке угрожающе чернел пистолет.
– Даю последний шанс! Еще раз обосретесь, лично башку прострелю! – заорал он. То ли для убедительности, то ли от потери остатков самообладания, прокурор шмальнул из «макарова» в потолок. Посыпалась известка. Вне себя от гнева, Бурыгин хотел еще что-то сделать, но не нашелся и просто выбежал из комнаты.