Последний день в гостинице показался Евгению муторным. Обмороженные руки почти не доставляли дискомфорта, чего нельзя было сказать о душе. Пришлось много работать с супругами Симоновыми, потому что совесть не позволяла уехать, бросив их в столь сложном положении. Алла нуждалась в лечении и долгой реабилитации, чего он сделать не мог, но зато мог убедить ее отважиться на эту реабилитацию и подыскать подходящего врача по рекомендациям профессионального сообщества. А еще Женя был вынужден потратить полдня на «вправление мозгов» ее мужу.
Давить, гипнотизировать и настаивать он не хотел, люди должны сами строить собственную жизнь, но разговорить Семена и выслушать его исповедь Ромашову пришлось. Выслушать – и ненавязчиво изложить собственную точку зрения в ответ. А там уж пусть они сами разбираются, он сделал максимум, что мог позволить себе в этой непростой ситуации. Не пытаться спасти кого-то любой ценой – это, пожалуй, самое сложное в его профессии.
Выбирая свой путь, Ромашов исходил из того, что помогать людям в трудных обстоятельствах это призвание, а не должностная нагрузка. Когда-то он намеренно пошел в самый ад – работать с алкоголиками и наркоманами, потому что именно там, как ему казалось, его знания и способности будут наиболее востребованы. Он мечтал подставить плечо тем, кто оступился, но хочет подняться к свету с самого дна.
Многие его коллеги предпочли не высовываться из уютных кабинетов и консультировать исключительно богатых клиентов – это и прибыльнее, и не так мерзко, как тащить потерявших человеческий облик из болота зависимостей. Ромашов понимал свой врачебный долг иначе. Он находился там, где уровень страданий зашкаливал, и дополнительно работал с родственниками пациентов, которые нуждались в поддержке, может, даже сильнее, чем сами наркоманы. Через какое-то время, с опытом, к нему пришло понимание истины, которую внушали институтские профессора с самого начала и с которой Евгений первоначально спорил: нельзя спасать насильно.
Спасательство всего и всех, невзирая на чужие желания, это только на первый взгляд благо. Спасать, потому что ты считаешь это правильным, означает обесценивать силу самого пациента, поощряя его зависимость от «мудрого врача». Нельзя демонстрировать свое превосходство и мешать тем самым человеку психологически взрослеть. Этический кодекс психотерапевта запрещает переступать личные границы и вступать в двойные отношения, именно поэтому Женя никогда не дружил с теми, кого лечил. Не флиртовал с пациентками, не нянчился с клиентами после того, как терапия заканчивалась, не отслеживал их дальнейший путь. Психотерапевт не должен, как носильщик, тащить на своих плечах судьбы всех несчастных. Он – только зеркало, которое отражает клиенту его внутреннюю силу, поддерживает на пути к свободе и автономии, а потом исчезает.
Евгений овладел этим искусством, хотя склонность к состраданию продолжала жить глубоко внутри. Но кто сказал, что быть зеркалом – это легко? Психолог – это не тот, кто говорит слова утешения или слова, которые человек желает услышать. Напротив, психолог обязан говорить правду. Ложь портит жизнь, наглухо перекрывая дорогу к свету, а правда, какой бы жестокой ни была, мобилизует и заставляет к чему-то стремиться.
К вечеру, после работы с супругами Симоновыми, Ромашов был выжат до капли и едва переставлял ноги, но ему удалось пройти по тонкому льду и ничего не сломать. Казалось бы, самое время вздохнуть с облегчением, однако в дело вмешались личные обстоятельства. Оксана, совершенно дурацким способом узнав о Катерине и ее ребенке, решила держаться с Женей отстраненно, и это причиняло боль.
Ромашов не видел повода, чтобы дуться на него. Этот ребенок - история темная, кто его биологический отец, в состоянии ответить только медэкспертиза, на что Катя никогда не пойдет. По документам же дитя не будет иметь к Ромашову ни малейшего отношения. И все же Оксана, следуя «женской логике», избрала тактику выматывающей эмоциональной депривации, наказывая Евгения за то, чего сама же и придумала. Он не был с ней до конца откровенен! Хотя на кой ляд ей сдалась откровенность о прежних подружках, она ответить бы не смогла.
Женя сознавал, что это первый шаг к разрыву и срочно нужно что-то делать, однако нормального разговора, увы, пока не получалось.