Постепенно план примирения обрастал подробностями и уточнениями и переставал напоминать странную идею. Животная часть Бланша ликовала, предчувствуя успех, пока человеческая осаживала её, напоминая о возможных неудачах. Оставалось лишь претворить план в жизнь, и вскоре возможность представилась...
Глава 5. Тяжесть короны
Калеб рассеянно слушал советника и никак не мог сосредоточиться на теме разговора. Голова была тяжелая, и в неё будто забили гвозди. В глазах застрял песок. Прежде всегда наполненное энергией тело ослабло, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы держать спину прямой. Последний раз Калеб чувствовал себя подобным образом много лет назад, когда заболел чужеземной хворью после подарка послов, но был вынужден присутствовать на балу. Как и тогда, мысли разбегались в разные стороны, сталкивались друг с другом, а затем бесследно исчезали. Ухватиться ни за одну из них не получалось.
— Вы слушаете, Ваше Величество?
— Разумеется. Но мне хотелось бы узнать ваше мнение. Что требуется предпринять в подобной ситуации?
Советник воодушевленно принялся перечислять варианты.
Блуждающий взгляд Калеба остановился на большом окне, сквозь которое проникали утренние лучи солнца. Они освещали комнату, обволакивая мягкие кресла, садясь на крепкий стол и с любопытством заглядывая в бумаги. Благодаря им комната наполнялась весенним теплом. Сквозь открытое окно влетал запах трав, кружась среди мебели, и манил выйти на улицу. Где-то там, в саду, сейчас резвился гиппогриф — Бланш, которого тренировали к Великой Охоте верные стражники — Кард и Глед. Вероятно, они играли в догонялки или разрывали в труху соломенных манекенов. Им было весело.
Калеб хотел бы присоединиться к ним, но не мог. С тех пор, как тигиллы засияли алым, а верховный маг сказал, что душа Бланша изменилась, что-то внутри него с треском разбилось. Кажется, это была последняя опора. То немногое, что поддерживало после смерти отца, — самое близкое существо, которому можно было рассказать обо всех страхах и тревогах. Раньше Калеб не задумывался, насколько на самом деле для него было важным общение с Бланшем, однако теперь не мог игнорировать черную воронку тоски. Он скучал по своему гиппогрифу. Как на зло, память подкидывала воспоминания о душевных моментах с ним: о вылуплении из яйца, о первом совместном полете, о грандиозном параде в честь дня основания империи, о тихих ночных разговорах. В каждом из них они были вместе — счастливые и беззаботные.
Как легко всё перечеркнула жизнь.
Теперь Калебу было не до забав. Он должен был управлять империей — огромной страной, находившейся в состоянии войны и испытывающей трудности с ресурсами. Ему нужно было в кратчайшие сроки вникнуть во все сферы, включая экономику, политику, судебные процессы и военное дело. Голова разрывалась от количества информации, и он не понимал, как отец умудрялся справляться с этим. Разумеется, ему помогали советники, однако всё равно количество дел, которые он должен был лично рассмотреть, каждый раз вводило в состояние ужаса. Не меньше сил отнимали бесконечные аудиенции.
Отец стал привлекать Калеба к государственным делам с тех пор, как тому исполнилось двенадцать. Он брал его с собой на переговоры, знакомил с иноземными послами, объяснял значимость ресурсов и показывал на карте тактики ведения боя. Уроки были сложными, но интересными. Калебу действительно нравилось разбираться во всем, пусть он часто допускал ошибки из-за невнимательности и неопытности. Рвение радовало отца, и порой он даже хвалил его, говоря, что не зря выбрал в качестве наследника именно его. На протяжении нескольких лет Калеб планомерно погружался в тонкости ведения дел. Он стал чаще участвовать в военных походах, больше присутствовать на переговорах и даже начал предлагать идеи для решения тех или иных проблем. Несмотря на то, что сперва его присутствие на важных мероприятиях воспринималось с долей насмешки и иронии из-за возраста, вскоре люди перестали недооценивать его.
Умом, упорством и смекалкой Калеб заслужил право стоять подле от отца.