Он по-прежнему сидит, старается не шевелиться, он боится — сделай он сейчас хоть одно движение, и дивный этот образ исчезнет.
— Если я тебя очень напугала своим видом, я сейчас же снова исчезну за шкафом и надену другое платье, — говорит Симона.
— Кататься на лодке, на лодке, на лодке, на лодке! — кричит Нина и взбирается Балтусу на колени.
— Ну хорошо, поедем кататься на лодке, — соглашается Балтус.
— Ну, ну, тогда мне, наверное, придется все-таки переодеться, если вы решили выйти в море.
Симона уходит за шкаф.
С Циппендорфского пляжа доносится шум набегающих на берег волн и веселые крики. Симона сидит на носу. На ней архиузкое модное бикини. Балтус и Нина — на веслах.
— У нас ничего не получается, мы все время кружим на одном месте, как на карусели, — хнычет Нина.
Балтус забирает у Нины второе весло. Он гребет равномерными глубокими гребками. Нина опускает ладошку в воду и совершенно неожиданно для Балтуса и Симоны спрашивает:
— Балтус, скажи, а ты теперь с нами на все время останешься?
Балтус, ошарашенный вопросом, медлит, надеется, что выручит Симона. Но та молчит.
— Понимаешь, Нина, это не так просто. Я, наверное, скоро уеду на Балтийское море. Да и домой мне надо попасть…
— Как здорово! На море мы все вместе поедем и к тебе домой тоже можно, — твердо заявляет она.
Балтус рад, что сидит спиной к Симоне. Смотреть ей сейчас в глаза ему вовсе б не хотелось.
— Посмотри, Нина, как прыгают рыбки из воды. Вон там, гляди, гляди!.. — говорит Симона.
— Где? Где? Я не вижу.
Нина так сильно наклоняется к воде через борт, что Балтус вынужден схватить ее за руку.
— Да вот же, видишь круги, где круги, там, значит, рыбка была, — объясняет Симона.
— А почему они выпрыгивают?
— Иногда потому, что за ними охотится большая рыба, а иногда они выпрыгивают из воды просто ради удовольствия.
Пока Балтус, пытаясь отвлечь девочку, что-то рассказывает ей, та напряженно смотрит на воду.
— Они совсем не хотят выпрыгивать, больше не буду смотреть, скучно. Я хочу, чтобы мы поплыли теперь к эскимосам.
Балтус и Симона смеются. Нина не понимает почему.
— Фрау Кинке говорила нам в садике: чтобы попасть к эскимосам, нужно все время плыть и плыть по воде, потом станет вдруг холодно-холодно, это значит, что вы уже у эскимосов.
Обстановка разряжается, Нина и Балтус снова без смущения могут глядеть друг на друга. Во всяком случае, Балтусу кажется, что это именно так.
Симона ободряюще смотрит на Балтуса.
— Ну, ты повезешь нас к эскимосам или нет?
— Вообще-то фрау Кинке права, только плыть к ним нужно не просто по воде, а по морю и на большом-большом корабле. Долго-долго и далеко-далеко. И все время на север, на север. А на севере много-много айсбергов. А в таком вот купальнике, какой на тебе, ты там окоченеешь от холода. И превратишься в ледышку. И растаешь. Кстати, насчет айсбергов, у меня прекрасная идея. Нет ли у нас на борту человека, который не прочь был бы съесть большое-пребольшое мороженое, а?
— Это я! Это я! — кричат и Нина и Симона.
— Тогда курс строго к земле, полный ход! — командует Балтус.
Он изо всех сил налегает на весла.
Поездка на озеро не улучшила настроение Балтуса.
Своим вопросом — не намерен ли он остаться у них? — Нина вновь заставила его задуматься над самой главной его нынешней проблемой: Симона.
Знает он ее всего неделю, но испытывает чувство, какого никогда не испытывал ни к одной девушке. Любовь? Ему не нравится это слово. Но и какими-либо другими словами определить его он не может. Он сам еще не разобрался в своем чувстве, как ни старался все это последнее время. «Я обязательно должен поговорить с Симоной, — думает он. — Но как?» Сказать ей просто — я люблю тебя, по примеру героев, которых он часто видел в кино? Нет, он не такой наивный. Да и любовь ли то, что он к ней чувствует? Балтус испытывает страх перед сегодняшним вечером.
Когда Нина заснет, он останется наедине с Симоной.
О чем тогда говорить, если не об их отношениях.
Симона снова надела белое платье.
Нина спит.
Балтус испытывает тревожное беспокойство.
— Не пойти ли нам в город, в кино, например? — спрашивает он, не поднимая глаз на Симону.
В глубине души он надеется, что она скажет: нет, давай лучше здесь останемся и…
— Я бы лучше дома осталась, с тобой, — говорит Симона, и ее глаза излучают такой нежный свет, какой Балтус не замечал еще ни в одних девичьих глазах.