Закамуфлированная фирма имела одну контору в Берлине и другую в Москве. Финансирование организации осуществлялось за счет секретных фондов Рейхсвера. Она заключала контракты с советскими властями, содержала дочерние компании в разных частях России и создавала германо-советские производства для тайного перевооружения, для выпуска не только авиабомб, танков, самолетов и средств ведения химической войны, но даже и подлодок короче говоря, всего, что в соответствии с Версальским договором Германии запрещалось производить и использовать.
Джеффри Бейли, американский специалист в области изучения закулисных дел Красной Армии, в своей книге "Заговорщики" пишет:
"К 1924 г. фирма "Юнкерс" выпускала по нескольку цельнометаллических самолетов в год на заводе в Филях под Москвой. Вскоре на реконструированных и модернизированных еще царских производствах в Ленинграде, Туле и Златоусте стало ежегодно выпускаться свыше 300 000 снарядов. Отравляющий газ делала фирма Берзоля в Троцке (теперь Красногвардейске), а подводные лодки и броненосцы закладывались и сходили со стапелей в Ленинграде и Николаеве. В 1926 г. на закупки вооружений и боеприпасов в СССР уходило более 150 000 000 марок, около одной трети годового бюджета Рейхсвера". Направляющим органом, контролировавшим данного вида деятельность немцев в России, являлась организация, скрывавшаяся под кодовым наименованием ZMO, сокращение от "Zentrale Moskau", или Центральная московская контора. ZMO представляла собой "министерство иностранных дел" немецкой армии в Советском Союзе. Представители ее, фон дер Лит-Томсен и профессор риттер Оскар фон Нидермайер, известный как Нойманн, вели все переговоры с ведущими руководителями Красной Армии и Советского правительства. ZMO присутствовала повсюду. ZMO фактически представляла собой функционировавшее в России теневое правительство Веймарский республики. И представители организации тщательно избегали яркого света рампы.
Естественно, производство запрещенных вооружений и техники было лишь одной стороной сотрудничества. Поскольку импортировать все это в Германию тоже запрещалось, а сохранить в секрете факты поступления военного оборудования и снаряжения не представлялось возможным, в неменьшей степени важно было создать учебные центры для подготовки личного состава за пределами Германии. Так Советский Союз превратился в полигон для Рейхсвера.
В период между 1922 и 1930 гг. для немцев создали заново либо расширили существующие объекты: центр германских ВВС в Вивупале около Липецка, в 250 километрах к юго-востоку от Москвы; школа для подготовки специалистов ведения химической войны в Саратове на Нижней Волге, действовавшая с 1927 г., школа по овладению техникой ведения боя на боевых бронированных машинах с полигоном в Казани на Средней Волге, введенная в действие с 1930 г.
Советские офицеры, которых готовили для штабов Красной Армии - бывшие унтер-офицеры царской армии, ветераны Гражданской войны, отличившиеся политруки и комиссары, - сидели в комнатах для занятий немецких военных академий бок о бок с будущими сотрудниками германского генштаба, учась вести войну по Мольтке, Клаузевицу и Людендорфу.
Обширное летное поле около курорта под Липецком располагалось на возвышенности, благодаря чему с него просматривался весь город. Начиная с 1924 г. аэродром начал превращаться в суперсовременную по тому времени авиабазу. Официально там дислоцировалась 4-я советская эскадрилья, но говорили в этой части по-немецки. Русскими были только офицер связи и охрана аэродрома. И конечно, несколько древних советских разведывательных самолетов с бросавшимися в глаза знаками различия. Все остальное было немецким.
На нужды базы в Липецке бюджет Рейхсвера выделял ежегодно 2 000 000 марок. Первые сто самолетов-истребителей, использовавшихся для подготовки немецких летчиков, прибыли в Россию с завода Фоккера в Голландии. В Липецке находилось от 200 до 300 немецких авиаторов. Там испытали первый немецкий истребитель-бомбардировщик. Проводя маневры в условиях, максимально приближенных к боевым, "липецкие истребители" учились производить бомбометание на малых высотах, тем самым закладывая основу техники вызывавших впоследствии суеверный ужас пикирующих бомбардировщиков "Штука".
Первые опытные образцы легких бомбардировщиков и истребителей, которые были окончательно доработаны для серийного производства, когда в 1933 г. началось строительство Люфтваффе, разрабатывались и испытывались в Липецке. Первые 120 превосходно подготовленных пилотов, ядро немецких ВВС, вышли из Липецка. Точно так же и первые сто наблюдателей. Если бы не Липецк, Гитлеру понадобилось бы еще десять лет для того, чтобы создать современную военную авиацию. Липецк стал такой авантюрой, которую в наши дни даже трудно себе представить. В то время как недоверчивые западные союзники и левые пацифисты в самой Германии выискивали признаки проводившегося перевооружения, далеко-далеко, в Аркадии германских коммунистов и леваков-марксистов, липецкие эскадрильи истребителей проносились над Доном, сбрасывая учебные бомбы на учебные цели, испытывая бомбовые прицелы, пролетали на бреющем над советскими селами Центральной России вплоть до предместий самой Москвы или действовали в качестве артиллерийских наблюдателей совместно с советскими сухопутными силами во время полномасштабных учений на армейском полигоне под Воронежем. Организационные достижения Липецка не уступали военным. Все вплоть до последнего гвоздя приходилось ввозить из Германии. Русские предоставляли землю и камни и больше ничего.
Необходимые материалы и прочие предметы снабжения прибывали морским путем в Ленинград из свободного порта Штеттин. Особо секретное или опасное оборудование или грузы, которые не получалось легко закамуфлировать под что-то безобидное, в Штеттине не погружали. Их доставляли на борт парусных судов, где вся команда состояла из офицеров, и тайно везли через Балтику. Естественно, то там, то тут грузы пропадали. Обратно в Германию шли гробы с телами летчиков, разбившихся во время учений под Липецком: гробы устанавливали в ящики, писали на них "механические запчасти" и морем отправляли в Штеттин. Таможенники, доверенные люди Рейхсвера, помогали потихоньку переправлять скорбные грузы к месту их назначения.
Офицеров, уезжавших в Россию, сначала увольняли со службы и вычеркивали из армейских списков. Разумеется, им обещали восстановление по возвращении, но легально никто претензий не предъявлял. Естественно, поддержать подобный иск в суде было бы невозможно. Каждый офицер персонально шел на риск, отправляясь на учебу в Россию.
То, чем был для авиации Липецк, для танкистов была Казань. Там, на Средней Волге, Германия положила начало танковым дивизиям Гудериана, Гёпнера, Гота и Клейста. Данный факт служил главной причиной того, почему до прихода к власти Гитлера ни один русский или немецкий военный руководитель не помышлял о возможности войны между Германией и Советским Союзом. Рейхсвер, в лице своего создателя и вдохновителя генерал-полковника фон Секта, заботился о том, чтобы в союзе с Россией поскорее преодолеть последствия Версальского договора. Военные хотели поскорее стереть с карты границы, образовавшиеся в результате поражения в Первой мировой войне, и вернуть Германии ее прежние рубежи на западе. Не меньше им хотелось отодвинуть границу на восток - вернуть свои древние пределы, раздавив Польшу.
Летом 1922 г., когда вновь назначенный германский посол в Москве, граф Брокдорф-Ранцау, выступил против односторонней прорусской политики Германии и предостерег правительство от военного сотрудничества с Красной Армией, фон Сект ответил ему в меморандуме, датированном 11 сентября:
"Мы не можем терпеть существование Польши; оно противоречит жизненно важным интересам Германии. Польша должна исчезнуть с карты мира, и она исчезнет из-за собственной внутренней слабости и благодаря России - с нашей помощью. Русские больше, чем мы, не могут терпеть Польшу; ни одно русское правительство не примирится с существованием Польши. С Польшей, одним из самых прочных столпов Версальского мира, рухнет гегемония Франции". А как же Советы? Что значил для них альянс с прусскими генералами? Для них союз с немцами сулил усиление, преобразование и модернизацию Красной Армии накануне "последней битвы", ради победы в которой они были готовы на все. Более того, они любой ценой стремились помешать союзу Германии с западными державами, поскольку и Ленин и Сталин рассматривали участие в новой интервенции Антанты немецких войск как смертельную угрозу для коммунизма. И наконец, цель правых в Германии - уничтожение Польши являлась в равной мере и целью Москвы. Таким образом, антизападная ориентация Рейхсвера вписывалась в ленинскую, а позднее в сталинскую политическую концепцию. Более того, это устраивало советского партнера руководства вооруженных сил Германии, человека, который все чаще персонифицировал Красную Армию, - маршала Тухачевского.