Истинным ядром имперского монолита была группа Милнера, позиция которой регулярно печаталась в ежемесячном обозрении «Круглый стол»*.
* См. главу 1.
К этой партии также примыкали Саймон и Сматс, так же как и издатель «Тайме» Джеффри Доусон; два ключевых игрока министерства иностранных дел лорд Лотиан (Филипп Керр) и лорд Галифакс (Эдвард Вуд) и Сэмюэл (скользкий Сэм) Хор, имперский фактотум на все руки, происходивший из старинного банкирского семейства, который провел в России всю Первую мировую войну, будучи сотрудником британской разведки, — «который был настолько тонким знатоком своего дела, что царь обвинил его в том, что он заранее знал о готовящемся убийстве Распутина»[107].
В период между 1919 и 1924 годом эти группы вместе контролировали пятую часть кабинета министров, четверть — в период с 1931-го по 1935 год и одну треть — с 1935-го до 1940 года[108]. Для того чтобы успешно вести такую двойственную политику и ждать, как будут разворачиваться события, «Круглый стол» делал вид, что поддерживает — в качестве своей официальной политики — абсолютно фальшивый сценарий «мира из трех блоков», согласно которому Германия могла свободно распоряжаться в Центральной Европе, ограниченная, правда, на западе защитным валом Британии и Франции, а на востоке оборонительными линиями «отдаленной... и едва обозримой Российской империи»[109].
Версальский договор (1919) и план Дауэса (1924) были преимущественно плодом усилий этих двух групп[110].
Была, наконец, группа умиротворителей, включавшая в себя разнородное собрание парламентских заднескамеечников, таких как Черчилль и Ллойд Джордж, рекомендовавших «почетный мир»[111], «беспартийные» технократы типа Нормана и ряд интеллектуалов — публицистов и писателей типа Кейнса. Все они наперебой старались проявлять благодушие по отношению к вчерашнему врагу и завязывать с ним дружеские отношения во имя «честности и уважительного отношения к сопернику».
Таким образом, в самый разгар действия плана Дауэса империя располагала добротным набором из трех масок: дружеской маски умиротворителей, маски непримиримых и твердолобых антикоммунистов и безмятежной маски умеренного подхода «Круглого стола». К концу периода веймарской инкубации антикоммунисты отошли на задний план, в то время как стали набирать силу умиротворители, но над всеми возвышалась чопорная физиономия джентльменов «Круглого стола», и, более того, в политическом спектре появилась даже такая грань, как прогерманская партия, руководимая Рольфом Гардинером и подобными ему чувствительными личностями, тяготевшими к общему с немцами наследию нордического фольклора (см. рис. 5.2). Это было, однако, маргинальное движение, лишенное народной поддержки и политического влияния[112]. Британия в целом не испытывала прогерманских чувств, а такие движения были рассчитаны на легковерную публику.
Но настоящий маскарад начался после того, как Гитлер продержался у власти полгода.
На дипломатическом фронте фюрер начал с того, что 26 января 1934 года подписал союз с Польшей: это был сигнал к окончанию прежней секретной политики германских генералов, которые совместно с Россией вооружались, намереваясь также вместе напасть на Польшу, своего общего врага. Гитлер, напротив, желал видеть Польшу вовлеченной в антибольшевистскую кампанию, которую предстояло возглавить нацистской Германии.
9 апреля 1934 года Германия публично объявила о своем перевооружении — вопреки условиям Версальского договора. Франция встревожилась. В это время Германия принимала гостей: капитана Королевских военно-воздушных сил Уинтерботама, разведчика, который сопровождал Розенберга во время осеннего турне последнего по лондонским клубам в 1931 году*,
* См. главу 4, стр. 287-289.
посетившего теперь своего бывшего гостя и самого фюрера. Уинтерботам был сотрудником Ми-16, британской контрразведки, и офицером разведывательного подразделения военно-воздушного министерства. В разыгрывавшейся пантомиме именно ему было поручено исполнение одной из главных ролей: он должен был представляться «восторженным почитателем» режима — непреклонным умиротворителем — с момента первого избирательного успеха нацистов, и, надо сказать, он сумел завоевать полное доверие своих немецких партнеров. Нацисты сказали ему все: они сказали ему, как вместе с Англией они собираются искоренить коммунизм, как тщательно готовят они план «Отто», позже переименованный в план «Барбаросса», то есть план вторжения в Россию[113].
108
5-108 Carroll Quigley, The Anglo-American Establishment. From RJiodes to Cliveden (San Pedro, CA: GSG & Associates Publishers, 1981), pp. 227-8
113
5-113 Louis Kilzer, Churchil's Deception. The Dark Secret that Destroyed Germany (New York: Simon & Schuster, 1994), p. 117