ГЛАВА ВТОРАЯ ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Когда человек счастлив, то весь окружающий мир кажется ему прекрасным. В таком же состоянии пребывал и я после бурной ночи, проведенной в объятиях Регины. Отчуждение, возникшее между нами в последние дни, исчезло без следа. Я ехал в метро в утренний час пик, не обращая внимания на духоту и толчею, не реагируя ни на чью-то грубость, не замечая прочих неудобств, неизбежных при огромном скоплении людей в замкнутом пространстве.
При всей моей спешке на встречу с Мелиндой я все же опоздал на целых полчаса. Выслушав мои извинения, Мелинда великодушно улыбнулась и подвела меня к новому черному «Ауди». Она сама села за руль. Я уселся на переднее сиденье рядом с ней.
— Пристегнись! — сказала Мелинда, включая зажигание. — Поедем с ветерком.
Мелинда была одета в голубые джинсы и черный бархатный жакет с длинными рукавами, застегивающийся спереди на две большие перламутровые пуговицы. Между отворотами жакета виднелась шифоновая сиреневая блузка с глубоким вырезом. Тонкую гибкую шею Мелинды украшала золотая цепочка с золотым кулоном в виде сердечка. Ее черные волосы были растрепаны ветром.
Апрель ныне выдался ветреный и прохладный.
Глядя на то, как уверенно Мелинда ведет автомобиль, смело идя на обгон и перестраиваясь из ряда в ряд, я проникся к ней невольным уважением.
— Давно водишь? — поинтересовался я у Мелинды, одновременно стараясь незаметно перейти с ней на «ты».
— Всю жизнь, — коротко ответила Мелинда, сосредоточенно глядя вперед.
Миновав забитое потоком машин Садовое кольцо, мы выехали на Люсиновскую улицу и далее по Большой Тульской улице добрались до широченного Варшавского шоссе.
Когда Мелинда свернула на Каширское шоссе, я осмелился заговорить с ней о том, что хочу взять с собой на раскопки свою гражданскую жену. Не будет ли профессор Пазетти против этого?
— Для Регины поездка в Италию стала бы чем-то вроде свадебного путешествия, — сказал я.
— Думаю, сеньор Пазетти не станет возражать, если Регина наравне со всеми будет трудиться на раскопе, — проговорила Мелинда, бросив на меня немного странный взгляд.
Мне показалось, что Мелинда посчитала меня пронырой, который старается совместить полезное с приятным, и из-за этого ее мнение обо мне резко ухудшилось. Весь дальнейший путь я не открывал рта, созерцая размеченную белыми полосами ленту широкой автострады, обгоняемые нами авто и пейзажи по сторонам от шоссе.
— Вот мы и приехали, — сказала Мелинда, повернув на Шипиловский проезд и заметно сбавив скорость.
Увидев слева от дороги голубую водную гладь, густые березовые рощи и кирпичные двухэтажные особняки, вытянувшиеся в ряд на границе воды и леса, я спросил у Мелинды, куда мы приехали. Она не ответила мне, поскольку зазвонил ее мобильник. Мелинда быстро затараторила по-итальянски, поднеся мобильник к уху и продолжая вести автомобиль вдоль заборов и различных строений, за которыми голубело обширное озеро, блестевшее на солнце. Мы въехали на мост, перед которым на столбе висела табличка с надписью «Борисовский пруд».
«Так, ясно! — подумал я. — Это Орехово-Борисово».
Оставив позади мост, Мелинда свернула с асфальтированного тракта на грунтовую проселочную дорогу, идущую по берегу пруда мимо роскошных дач из камня и кирпича. Эта улица так и называлась — Дачная. Мелинда затормозила возле двухэтажного кирпичного дома со стрельчатыми окнами и крышей, покрытой красным кровельным железом. Дом был окружен высоким кирпичным забором, поэтому из окна автомобиля мне был виден только второй этаж и кровля.
Черные железные ворота распахнулись внутрь просторного двора после того, как Мелинда просигналила автомобильным клаксоном: два раза коротко и один раз длинно. Выйдя из машины, я увидел двух охранников, одетых в крапчатые камуфляжные куртки и такие же кепки. Закрывая ворота, охранники перебросились парой шуток с Мелиндой, с которой они, судя по всему, были на короткой ноге. Внешность у охранников была типично славянская, и разговаривали они на чистом русском языке.
«Эти братки, видимо, состоят на службе у хозяина дома», — подумал я, направляясь к высокому каменному крыльцу следом за Мелиндой.
В прихожей на первом этаже меня и Мелинду встретил крепкосложенный загорелый мужчина с обритой наголо головой. Он был в белых брюках и белой рубашке с короткими рукавами. На ученого бритоголовый не походил совершенно, и он тоже свободно изъяснялся по-русски. Обращаясь к бритоголовому, Мелинда называла его Иваном.