Эти тренировки, проводимые при участии нескольких облечённых доверием головастиков, занимали почти всё время боевой пары, но им обоим этого было мало. И Рой, и Матвей мечтали снова оказаться в настоящем деле, и проводник регулярно донимал генерала просьбами отправить их на задание. Но в ответ оба слышали только категорические отказы. Однажды Рою это всё надоело, и во время очередной тренировки он устроил настоящую итальянскую забастовку. Дождавшись, когда пленный гуманоид скроется в лесу, он, вместо того чтобы начать ментально сканировать окрестности, просто улёгся у ног Матвея и прикрыл глаза. Внимательно наблюдавшие за ним головастики снимали каждое их движение и, увидев такое безобразие, дружно подступили к Матвею, требуя немедленно начать демонстрацию. Небрежно отмахнувшись от них, как от назойливых мух, Матвей опустился на колени рядом с собакой и, заглянув Рою в глаза, тихо спросил:
«Что с тобой, мальчик? Ты не хочешь ловить врагов?»
«Я его ловить уже пять раз. Он живой. Мы убивать врагов. Зачем ловить, если не убивать?» – вполне резонно ответил пёс, даже не делая попыток подняться.
Подошедший к ним Лоскутов настороженно покосился на собаку и, повернувшись к Матвею, спросил:
– Что происходит, Матвей Иванович?
– Сидячая забастовка. Он этого ксеноса уже пять раз ловил и теперь вполне резонно интересуется, зачем его ловить, если всё равно отпустят, – устало улыбнулся Матвей.
Ему и самому давно уже надоели эти глупые игры. По мнению проводника, тех повторений, что уже были, вполне достаточно для учёных, чтобы получить исходные материалы для изучения. Но головастики не унимались, требуя от них всё новых и новых доказательств способности Роя к общению. Но сегодня пёс решил сделать всё по-своему. Глядя на Матвея, генерал попытался выяснить, с чего это вдруг пёс вздумал бунтовать, но один из стоявших рядом учёных всё испортил. Подступив к собаке, он ухватил Роя за ошейник и, дёрнув, приказал:
– А ну, встать, цирк блошиный!
В следующую секунду тихо дремавший пёс превратился в разъярённого монстра, вцепившегося в локоть державшей его за ошейник руки. Вой укушенного головастика, рёв собаки и треск сломанной кости слились в один кошмарный концерт. Рой сбил головастика с ног и, вцепившись в горло, с огромным удовольствием сжал зубы. Матвей удивился, когда неожиданно понял, что пёс действительно получает удовольствие от драки, даже такой жалкой. В этот момент ещё один головастик выхватил пистолет и, неловко передёрнув затвор, вскинул оружие, целясь в собаку. Роя спасли только неопытность учёного и реакция Матвея. Одним движением выхватив пистолет, Матвей приставил его к голове головастика и во весь голос заорал:
– Брось оружие, тварь, или я тебе сейчас мозги вышибу! Быстрее, сука!
Тычок срезом ствола оказался так силён, что порвал кожу на голове учёного. По разом побледневшему лицу медленно стекла струйка крови, и головастик оторопело опустил пистолет. Выхватив оружие из его ослабевшей руки, Матвей стволом своего пистолета оттолкнул его в сторону и, с ненавистью глядя учёному в глаза, тихо прошипел:
– Ты, погань дешёвая, посмел на мою собаку ствол поднять?
– Он убивает человека! – завопил в ответ перепуганный головастик.
– Он? Нет, это я убил его, – ответил Матвей и, не глядя, всадил пулю в голову лежащего на земле учёного.
Все, стоящие рядом, дружно охнули, когда воцарившуюся было тишину разорвал неожиданный выстрел и девятимиллиметровая пуля расплескала по молодой траве кровь и мозговое вещество головастика.
– Никто больше не убьёт мою собаку, – повторил Матвей, медленно поднимая пистолет.
Глаза стоявшего перед ним учёного вылезли из орбит от испуга, когда он неожиданно для себя понял, что сейчас будет убит. Стоявший перед ним человек был сумасшедшим. В его глазах плескалась дикая смесь ненависти, боли и злости. Вскидывая пистолет, Матвей несколько раз повторил, словно заклинание:
– Никто больше не убьёт мою собаку. Никто больше…
– Матвей! – прозвучало в воздухе, как щелчок хлыста.
Шагнув вперёд, генерал встал между учёным и проводником, пытаясь заглянуть Матвею в глаза. Неожиданно он вдруг получил поддержку от самого виновника этого скандала. Рой, отскочивший в сторону сразу после выстрела, быстро подошёл к Матвею и, упершись огромной башкой в бедро проводника, тихо заурчал. Во всяком случае, со стороны это выглядело именно так. Только его урчание больше напоминало работу дизельного двигателя на холостых оборотах. Не ожидавшие такого буйства стихий спецназовцы насторожённо замерли в стороне, поглядывая на генерала и ожидая команды к действию. Толчок Роя вывел Матвея из состояния буйного помешательства, и он, тяжело помотав головой, уронил руку с пистолетом.