Проводник ведет меня по узкому коридору, и мои мысли путаются, пока я бреду за ним, разинув рот. Все это – глянцевое лакированное дерево и стиль ар-деко, из-за которого кажется, что ты попал прямиком в фильм Хичкока. Геометрические узоры на бледно-желтом ковре прорезаны алыми линиями, расходящимися в разных направлениях. Из невидимых динамиков доносится фортепианная музыка, прохладный воздух наполнен ароматами мускуса и нероли. Одна сторона коридора сплошь в окнах, а по другую тянутся двери из вездесущего блестящего дерева. У одной их них проводник останавливается и машет рукой.
– Ваше купе, синьорина. Люкс «Рим». Из наших новейших.
Меня охватывает трепет. Я читала о нем, выполненном ведущей дизайнерской фирмой из Рима. Это, по сути, самое шикарное место в поезде.
Не может быть!
Мой сопровождающий открывает дверь в купе, которое, несмотря на небольшие размеры, является самым красивым из всех, что я видела в жизни. Стены, как и в коридоре, выполнены в технике маркетри[2], в декоре присутствуют римские элементы: мозаичный пол, изящные бронзовые светильники и потолок, украшенный фресками. Большая кровать, расположенная в углублении, застелена белоснежным постельным бельем, расшитым лилиями, а ее золотой каркас в стиле барокко контрастирует с изумрудными парчовыми обоями. На противоположной стене мозаика из цветного стекла, а за ней ванная, где я обнаруживаю очаровательную бледно-розовую раковину на пьедестале. Я поворачиваюсь в сторону двери, не веря своим глазам. Справа у окна стоит небольшой кофейный стол и бархатные кресла цвета лесной зелени. На столе серебряный поднос с искусно разложенными фруктами, сыром и хлебом, и хрустальная посуда с золотой каемкой, сверкающая в лучах послеполуденного солнца. Слева – узкий проход отделяет стол от дивана с зеленой обивкой, рядом с ним приставной столик с малахитовой столешницей, возле которого стоит мужчина.
Я вскрикиваю. Ничего не могу с собой поделать. Он в нескольких дюймах от меня, но почему-то я его не заметила – золотая тесьма на его униформе сливается с металлическими элементами в комнате.
– Это ваш стюард, – объясняет проводник. – Его зовут Марко. Марко готов удовлетворить любые ваши потребности. Двадцать четыре часа в сутки. – Он отвешивает легкий поклон и уходит.
– Benvenuto, signorina[3]! – говорит Марко.
– Grazie[4].
Марко улыбается мне, я тоже отвечаю обаятельной улыбкой, за которой, как говорил отец, ничего не разглядеть. Когда мысли папы были еще ясными, и он был способен четко их формулировать, он замечал, что я могу лучезарно улыбаться в самый худший день своей жизни, и никто никогда не догадался бы, что за моей улыбкой скрывается что-то еще. Папа и мой брат Макс другие – они не способны скрывать свои эмоции. Склонны к проявлению как большого восторга, так и сильной ярости.
– Buon… э-э… добрый день. – Я пытаюсь придумать, что бы такое сказать своему круглосуточному стюарду, чувствуя себя неловко оттого, что я постоянно буду у него на виду. – Вы… вы очень добры к… – Добры к чему? Он лишь сказал: «Добро пожаловать». Что я вообще несу?
Действуй, Рори. Вежливо попроси его уйти, чтобы ты могла лечь в постель и… сделать что?
Выспаться? Я не устала. А за последние десять дней я спала больше, чем, вероятно, за всю свою взрослую жизнь.
Медитировать? Я уже выполнила обе запланированные на день двадцатиминутные медитации, одну утром перед выходом из ашрама и одну в машине по дороге на вокзал.
Поплакать? Я не из тех, кто любит плакать. Я бы хотела, чтобы это было не так, но я чувствую, что слезы запрятаны слишком глубоко, чтобы вырваться наружу.
– К вашим услугам поднос с закусками, – Марко учтиво показывает на еду, – если вы проголодались после путешествия. Кроме того, приветственное письмо. – Он указывает на стул. – Вместе с дорожным набором, халатом, тапочками и полицейским свистком.
– Полицейским свистком? – Я подхожу ближе и действительно вижу серебряный свисток на цепочке. – Для чего?
Марко улыбается.
– Полицейский свисток, – повторяет он, будто это все объясняет. Я киваю и подбрасываю свисток на ладони, рассеянно размышляя, стоит ли мне носить его как кулон. Это как на круизном лайнере, когда приходится участвовать в каких-то учениях? В конце концов я надеваю его.
Марко закладывает руки за спину и выпрямляется, немного напоминая статую, не хватает только пьедестала. Он милый, но прямо сейчас я бы предпочла футуристического робота-стюарда с искусственным интеллектом, вместо того чтобы вести светскую беседу с реальным человеком.