Я долго учился Нью-Макадеме, и разведал почти все места на природе, где в летнюю ночь могут спокойно поразвлечься студенты. Вот и сейчас мы остановились в одном из таких мест. Небольшой, закрытый кустами пляжик, буквально пяти метров в длину. Я затеплил зелёный фонарик и поставил его посреди съезда. Понадеявшись, что за годы прошедшие с выпуска система сигналов не изменилась, и зеленый фонарь все еще обозначает, что место занято. Оззи за это время выволок тела из машины, и сцепил руки охранников пластиковыми стяжками. Они должны были проспать минимум двенадцать часов, но предосторожность никогда не была лишней. Оз расстелил на земле кусок металлической сетки–рабицы к которому такими же стяжками пристегнул завёрнутые вверх руки Китобоя. Я вернулся к уже закончившему приготовления Оззи, проверил у Китобоя пульс и вколол ему антидот. Через минуту Айк начал шевелиться, и мы с Оззи поставили его на ноги.
Едва придя в себя, Айк попытался дёрнуться на стоящего перед ним Оззи, но ему помешала сетка.
– Ты не понял, что сделал, урод, – захрипел Китобой, а я вколол ему в шею Согитор, препарат вызывающий паралич гортани.
– Покричи, Дуайт О’Нэлли, почувствуй свой голос, – Оззи говорил тихо, без злобы. Айк пытался кричать, но из его горла выходил лишь хрип. Он опять начал дёргаться, пытаясь, высвободится, но стяжки держали крепко, и Оззи толкнул его назад, заваливая на спину. Когда тот упал, я сделал уколы в левую руку, и правую ногу Китобоя. Айк продолжил биться и хрипеть, но постепенно конечности перестали реагировать на команды мозга. Миорелаксант местного действия медленно, но верно сковывал движения.
– Ну как, Дуайт О"Нэлли, приятно ощущать свою беспомощность? – Оззи говорил все так же тихо. В глазах Китобоя плескалась паника, – ты обидел врача, Айк. Осознаешь, что ты сделал? Ты захотел, чтобы доктору сломали пальцы. А теперь представь Айк, твои громилы, придя в себя, найдут тебя здесь парализованным. Они отвезут тебя куда? Правильно, в больницу. Но ты обидел врача. Как думаешь, кто тебя там встретит? Можешь не отвечать, мы оба знаем ответ. И вот еще задача: когда твои обезьяны поймут, что ты больше не можешь ими командовать, что с тобой будет?
Китобой сопротивлялся, пытаясь высвободить еще не парализованную руку, но я для верности придавил её коленом. В руках Оззи появился нож, и я испугался, что он сейчас пырнёт толкача. Но мой компаньон начал медленно и аккуратно разрезать на Китобое брючный ремень. Делая вид, что увлечен этим занятием, он продолжил, не повышая голоса:
– Ты никогда не станешь снова мужчиной, будешь передвигаться на костылях, в хорошие дни, а в плохие ждать смерти. Пока тебя лечат те самые врачи, на которых ты так любишь выдавать контракты, что случится с твоей внучкой, которая страдает от астмы? Добрый дядя-доктор совершенно случайно даст ей антибиотики из запрещённого списка. Или твой сын, разбив коленку, навсегда покинет любимый футбол из-за пустячной травмы? А ты будешь жить. Тебя привезут на похороны внучки в инвалидной коляске, попрощаться. Ты увидишь, что бывает, когда доза филлера вызовет инсульт у твоей жены, просто пришедшей на очередную подтяжку. И вас положат вместе, в маленькой комфортной палате. Тебе нравится моя история, Дуайт?
Айка трясло, когда моя рука со шприцем оказалась в поле его зрения, он начал дёргаться из всех сил, пытаясь не дать себя уколоть.
– Ты все верно понимаешь, Айк, но есть и другой путь. Я сейчас активирую твой комм, и ты отзываешь сообщишь, что проблема улажена. Но ты можешь передумать после того, как ощутишь себя свободным, и я рассказал, чем это закончится. Ну что, Дуайт, решать тебе.
Китобоя била мелкая дрожь, на лоб выступила испарина. Пока Оззи отстёгивал правую руку бандита, я по привычке потянулся проверить пульс, но он начал дёргаться, пытаясь уползти от моей руки. На лицо были все симптомы панической атаки, спровоцированной острой стрессовой реакцией. Оззи вытащил из кармана коммуникатор и надел его на руку Айка.
– Давай, Дуайт, сделай свой выбор.