Но так рассматривают это состояние сейчас. А в конце девятнадцатого века (в 1896 году) немецкий психиатр Эмиль Крепелин предложил именовать его «маниакально-депрессивным психозом». В конце века двадцатого было предложено более «корректное» название: «биполярное аффективное расстройство» («БАР»), характерное постоянной сменой у человека, подверженного этому расстройству, симптомов мании (гипомании) и депрессии.
Для гипомании характерно приподнятое настроение, которое иногда может прерываться лёгкой раздражительностью и даже гневливостью. Эта приподнятость может продолжаться несколько дней, её сопровождают ощущение благополучия, активность и энергичность. Но затем внезапно настроение ухудшается, появляется плохое самочувствие, ощущение жуткой тоски с взвинченностью и беспокойством, неуверенность и сомнения в своём будущем, физическая и психическая утомляемость. Всё это может привести к так назывемому «взрыву тоски» («raptus melancholicus»), когда перевозбуждённый больной может нанести себе повреждения и даже совершить попытку самоубийства. Тоска и тревога чаще всего возникают в ранние утренние часы осенью и весной.
Заглянем в «Психологию. Учебник для вузов»:
«Всё начинается с прилива бодрости и улучшения настроения. Появляется ощущение физического и психического благополучия. Окружающее воспринимается в радужных тонах. Больные мало спят, легко встают по утрам, быстро включаются в привычную деятельность, справляются со всеми своими обязанностями, не испытывают сомнений и колебаний в принятии решений. Самооценка обычно повышена, мимика живая, преобладает весёлое настроение и никакие неприятности не могут его испортить.
В маниакальном состоянии больной не успевает выразить полностью свои мысли, речь может быть бессвязной».
О подверженном дислексии Уинстоне Черчилле лорд Уильям Бивербрук высказался так:
«Какое удивительное создание, какой причудливый нрав, он то полон надежд, то придавлен депрессией!»
Сам же Черчилль, которого в мае 1915 года (в разгар уже начавшейся мировой войны) неожиданно сняли с должности главы адмиралтейства, потом написал:
«Меня переполняла тоска, и я не знал, как от неё избавиться… Каждая моя клетка пылала жаждой деятельности, и вдруг я очутился в партере и вынужден был наблюдать за разыгравшейся трагедией как безучастный зритель».
Находясь в глубочайшей депрессии, Черчилль нашёл способ уйти от охватившего его отчаяния – он занялся живописью, которая помогла ему справиться с этим ужасным состоянием. Потом он говорил:
«Чем бы ты ни был озабочен в данную минуту, чем бы ни грозило тебе будущее, как только ты встал к мольберту, все заботы и угрозы отступают от тебя».
Но Черчилль понимал, что он и сам должен вести себя соответственно:
«Нужно уметь быть скромным и заранее отказаться от чрезмерных амбиций: не стремиться создавать шедевры, но ограничиваться тем удовольствием, которое доставляет сам процесс рисования».
Маяковский, видимо, не случайно стремился в молодости стать художником – рисование тоже спасало его от меланхолии и депрессий. Потом рисование сменилось стихосложением. Но отказаться от амбиций поэт не сумел. Его тянуло создавать только шедевры, хотелось стать первым поэтом своей страны. Поэтому симптомы дислексии так и не были изжиты.
Вспомним ещё раз, что писала о нём Вероника Полонская:
«Вообще у него всегда были крайности. Я не помню Маяковского ровным спокойным: или он искрящийся, шумный, весёлый, удивительно обаятельный, всё время повторяющий отдельные строки стихов, поющий эти стихи на сочинённые им же своеобразные мотивы, – или мрачный и тогда молчащий подряд несколько часов. Раздражался по самым пустым поводам. Сразу делался трудным и злым».
И ещё одно высказывание Вероники Витольдовны:
«Если ему самому нужна была машина, он всегда спрашивал у Лили Юрьевны разрешения взять её.
Лили Юрьевна относилась к Маяковскому очень хорошо, дружески, но требовательно и деспотично.
Часто она придирадась к мелочам, нервничала, упрекала его в невнимательности…
Маяковский рассказывал мне, что очень любил Лилю Юрьевну. Два раза хотел стреляться из-за неё, один раз выстрелил себе в сердце, но была осечка».
Иными словами, Брики отлично разбирались в том, какой характер был у Маяковского, какие были присущи ему слабости, и как лучше всего отомстить ему за его пьесу.
Часть вторая