— Похоже, ты не собираешься сдаваться, — мурлыкнул он.
— А вы?
Он фыркнул.
— К твоему сведению, если, конечно, ты обратил внимание, счёт сейчас равный. Так что, как только ты выкинешь белый флаг, всё это прекратится, — произнёс он, направляясь к двери.
— Мечтать не вредно, мистер Кинни! — крикнул я ему в спину.
Он ушёл, а я остался готовить доски и безуспешно пытаться избавиться от странных предчувствий.
ГЛАВА 5
Я чувствовал себя виноватым, что с начала учебного года ни разу не заходил к Линдси. Как-никак это она помогла мне сделать первый шаг в мир живописи, она пригласила меня участвовать в самой первой выставке, и она же написала рекомендательное письмо в Питтсбургский Институт Изящных Искусств. Я был занят учёбой и практикой, но знал, что Линдси поймёт.
— Дасин! — услышал я, едва открылась дверь, и маленький монстрик ростом 85см, иногда именуемый Гасом, рванул ко мне.
— Мистер Барабан! — поприветствовал я его.
— Я не мистел Балабан! — воскликнул Гас в притворном возмущении.
— Не Барабан? А ну-ка послушай, судя по звуку, всё-таки барабан, — я сделал вид, что стучу по его голове воображаемыми палочками, и издал звуки, имитирующие барабанный бой.
Гас, мой маленький друг, просто лопался от восторга.
— Привет, Линдси, — сказал я и чмокнул её в щёку.
— Привет, Джастин, — ответила она, — как де…
— Дасин! Ты плинёс ням-ням?! — воскликнул Гас, прыгавший у наших ног.
Обращаясь к Линдси, я одними губами произнёс:
— Фруктовый мармелад ему можно?
Линдси кивнула.
— Конечно! — ответил я Гасу, вытащил пакет с мармеладом и дал ему парочку конфет.
— Как дела, Джастин? Как институт? — спросила Линдси, проводив меня в столовую.
На столе уже стоял кофе, как и положено в доме образцовых лесби.
— Всё хорошо. Правда, я теперь всё время занят. Я приношу извинения, что так и не смог выкроить времени для того, чтобы зайти и…
— О боже мой! Только извиняться не надо! Это же, наоборот хорошо, что ты всё время занят! — замахала на меня одной рукой Линси, одновременно другой вручая мне чашку с кофе.
— Я сейчас даже не рисую, учёба и практика поглощают всё моё время.
— Зато летом ты будешь абсолютно свободен. В течение года ты изучаешь технику живописи, зато потом ты сможешь создать, всё, что захочешь, не задумываясь о том, каким способом выразить это на холсте.
— Твой взгляд куда позитивнее моего.
Линдс рассмеялась, прижав к себе кружку. Есть в ней что-то успокаивающее, материнское, она никогда не осуждает, рядом с ней безопасно. Гасу крупно повезло. И даже крутая и прямолинейная Мел была для них прекрасным дополнением. Когда у Линдс собирались гости-художники, именно с Мел можно было выйти покурить, чтобы не слушать, как все ругают лицемеров-критиков, и не видеть, как пришедшие наливаются бесплатной выпивкой.
— Кстати, как практика? Куда тебя взяли? — спрашивает Линдси.
— Дасин! Смотли! — малыш с разбега плюхается мне на колени, я ставлю кофе на стол, чтобы не облиться.
Он сует мне лист бумаги. Это рисунок мелками, на котором изображено что-то типа башни с часами, лампы, рождественской ёлки какого-то насекомого.
— Это мама, — он тычет пальцем в лампу, — это мамочка, — он указывает на ёлку, — это папа, — палец указывает на башню, — а это я! — он тычет в маленького клопика.
— Вот это да, Гас! Здорово! Очень похоже! — я передаю рисунок Линдси. — Похоже, у вас в семье скоро будет на одного художника больше.
— Должно быть, сказываются те уроки рисования, что ты ему давал, — смеётся она.
Гас стоит передо мной вытянув руки и выжидающе растопырив пальцы. Я вздыхаю и сую руку в карман.
— То есть, я интересую тебя лишь только потому, что приношу конфеты, да?
Я вручаю ему ещё парочку, и он тут же убегает куда-то.
Линдси расспрашивает меня об учёбе, потом рассказывает о выставках, которые готовятся в галерее Блума. Я слышу, как открывается дверь. Посчитав, что это вернулась Мел, я не стал оборачиваться.
— Где мой сын?
— Папа-папа-папа-папа-папа-папа-папа! — маленький вихрь по имени Гас проносится через столовую и гостинную и подлетает к двери.
Я слышу, как они о чём-то разговаривают в холле.
— Плисол Дасин!
— Твой друг-художник? Давненько он тебя не навещал!
— Да!
— Пришёл Брайан, — сообщает мне Линдси.
Вообще-то чтобы понять это, не надо быть физиком-ядерщиком: я уже и сам догадался, что это и есть тот самый «папа Брайан» о котором я столько слышал, но которого ни разу не видел.
— Ага, значит, он всё-таки существует на самом деле, а не только на словах, — шучу я.